Источник (Долг)

— Ерунда какая-то, — покривился Иоганн. — Вот уж где бесполезно искать христианского правителя, так на западе. Если бы Пресвитер Иоанн поселился среди индейцев, то испанские моряки нашли бы там не языческие капища, а роскошные соборы.

— Что ж, уважаемые доктора, — задумчиво произнес Альвар, поднимаясь с места. — Не слишком-то много я узнал. Вернее много, но не по делу.

— Просим прощения, сеньор, — с ложной грустью произнес Гиллель. — Индии — одно из самых загадочных мест в нашем мире. Там, куда вы отправитесь, может произойти все что угодно и, быть может, именно ваше путешествие даст начало новой легенде.

— Предпочитаю жить в миру. В легенду мне пока рано, — улыбнулся Альвар. — Сожалею, что отнял у вас время.

Гиллель поклонился и проводил гостя наверх со всеми почестями, подобающими идальго. Вернувшись вниз, алхимик нашел Иоганна перебирающим литеры. Заметив, что старик стоит рядом с ним, немец произнес вполоборота:

— Этот Альвар Диас такая важная птица, что ты так его обхаживаешь?

— Лучше тебе этого не знать, друг мой.

— Не так страшен черт, — тревожно усмехнулся немец. — Кто он такой, Гиллель? Расскажи.

— Обычно люди вроде сеньора Диаса приходят по ночам и бывают предельно кратки.

— Убийца! Я сразу понял. Это видно по его глазам.

— А в чем дело? Ты что убийц не видел?

Иоганн Фауст отложил пинцет и устремил на старого алхимика настороженный взгляд.

— У меня недоброе чувство относительно него.

* * *

Июль 1514 года, Кадис.

Он был похож на бледное растение, погребенное под кучей камней и вынужденное существовать без солнечного света. Высокий, стройный, в черном плаще. Его мраморная кожа желтела в свете факелов. Ворот дублета отвернут, оголив тощую шею с бугристым шрамом, пересекавшим горло поперек…

Альвар жил в Кадисе уже пять дней. Здесь же, в самом большом порту Испании, стоял их старый корабль, нагруженный припасами и оружием. Все члены экспедиции, включая прибывшего два дня назад из Италии францисканского священника Умберто, были в городе. Они собирались покинуть порт послезавтра на рассвете.

До утра Альвар гулял по тавернам вместе с рыцарями дона Бароци и несколькими моряками с «Сарагосы». С первыми лучами солнца он покинул бордель, а затем, по обыкновению, помолился в церкви и уже возвращался обратно, когда стали звонить в колокола. Не рискнув идти через центральную площадь, где каждый божий день орудовали карманники, Альвар решил срезать путь и пройти вдоль набережной. Миновав с десяток узких, витиеватых улочек, где над головой на протянутых веревках сохло белье, он обогнул кирпичный фронтон красильни и вышел на улицу Лас-Кара. Пройдя большую ее часть, идальго услышал бой барабанов. Сделав еще несколько шагов, он остановился. Навстречу из-за поворота двигалась ритуальная процессия, возвещавшая о грядущем аутодафе.

Впереди шли монахи, безостановочно читавшие молитвы. По бокам латники, вооруженные алебардами. За монахами, с диким торжеством в глазах следовали судьи святой инквизиции. В чреве процессии плелись осужденные, разбитые на горстки в зависимости от тяжести греха. Сломленные и подавленные, облаченные в рясы позора еретики держали в руках желтые свечи. У каждого на груди висел красный андреевский крест. Плотная колонна горожан двигалась за ними, шаг за шагом завоевывая обширное пространство улицы.

Шагнув в узкий зловонный переулок, касаясь плечами стен, Альвар проследил за осужденными. Почти ни на ком из них не было колпаков, а это значило, что к столбу с валежником привяжут немногих. Большинство страдальцев будут отпущены, если публично отрекутся от своей веры и покаются в грехах. Какой-нибудь богохульник получит сотню ударов плетью. Были и такие, чья вина не оставляла шанса на прощение. Этих, в случае раскаяния, тем же вечером милостиво задушат гарротой, а потом спалят до костей, но, скорее всего, просто сожгут, как соломенные чучела тех, кто не вынес пыток. Несколько таких чучел, одетых в изодранные одежды, несли солдаты.

Здесь, в тесном полутемном переулке Альвар увидел Его. Стройный мужчина с бледным лицом стоял неподалеку. Завернувшись в длинный плащ, он внимательно наблюдал за ним.

— Кто вы? — не выдержав пристального взгляда, спросил Альвар.

— Диего де Вера, родом из Уэльвы.

«Врет», — смекнул Альвар. Из западной Андалусии, где на песке можно яйцо зажарить, и с такой бледной рожей? Ну конечно. Мерзавец даже не поклонился. Он неспроста тут стоит. Странный тип говорил с не менее странным акцентом и делал это так, словно в горло вонзили кинжал. Судя по шраму, ему приходилось бывать в переделках. Возможно, наемный убийца или разбойник.