Источник. Книга 2

— Питер, — сказал он, — ты гений. — И добавил: — Думаю, ты прекрасно понимаешь, о чем я.

Китинг бесстрастно, без любопытства смотрел на него.

— Я восхищен. Снимаю перед тобой шляпу в благоговейном трепете. Ты преуспел в том, чего я пытался добиться всю жизнь. В том, чего люди столетиями пытались добиться в кровавых войнах.

— Посмотри чертежи, — апатично сказал Китинг. — Квартиры пойдут по десять долларов.

— Нисколько не сомневаюсь. Мне и смотреть не нужно. Да, Питер, это пройдет. Не волнуйся. Это примут. Поздравляю, Питер.

— Чертов дурень! — сказал Гейл Винанд. — Что ты задумал?

Он перегнул номер «Знамени» так, чтобы было видно, о чем он говорит, и перебросил его Рорку. Подпись под фотографией гласила: «Вид Кортландта. Здания будут построены в Астории, на Лонг-Айленде. Осуществление проекта обойдется федеральным властям в пятнадцать миллионов долларов. Архитекторы Китинг и Дьюмонт».

Рорк взглянул на фотографию и спросил:

— Ты о чем?

— Ты отлично знаешь о чем. Думаешь, я выбираю вещи для своей художественной галереи по подписям, которые стоят под ними? Если мне докажут, что этот проект — работа Питера Китинга, я съем все экземпляры сегодняшнего «Знамени».

— Этот проект — работа Питера Китинга, Гейл.

— Дурень. Чего ты добиваешься?

— Не хочу понимать, о чем ты, и не буду, что бы ты ни говорил.

— О, ты должен будешь понять, если я опубликую статью о том, что проект создан Говардом Рорком. Получится потрясающий материал и хорошая шутка над неким мистером Тухи, который прячется за другими.

— Только попробуй напечатать что-нибудь подобное, я тебя по судам затаскаю.

— В самом деле?

— В самом деле. Оставь, Гейл. Я не хочу говорить об этом, ты же видишь.

Винанд показал фотографию Доминик:

— Чей это проект?

— Конечно, — только и сказала она, едва взглянув на фотографию.

— Что это за меняющийся мир, Альва? Кто его изменяет и как?

Альва Скаррет взглянул на корректуру своей передовицы, которая лежала на столе Винанда. Статья была озаглавлена «Материнство в меняющемся мире». Лицо Альвы Скаррета выражало нетерпение, хотя в уголках глаз затаилось беспокойство.

— Какого черта, Гейл? — примиряюще пробормотал он.

— Именно это я и спрашиваю — какого черта? — Винанд взял корректуру и стал читать вслух: «Мир, в котором мы живем, умирает, дни его сочтены. Бесполезно обманываться на этот счет. Назад возврата нет, нужно идти вперед. Каждая мать сегодня должна подать нам пример, поднявшись над своими чувствами и своей эгоистической любовью лишь к собственным детям, вознесясь на более высокую ступень. Каждая мать должна возлюбить чужих детей, как своих, каждого ребенка в своем доме, на своей улице, в своем городе, округе, штате, стране и в целом огромном мире — так же как свою малышку Мэри или своего Джонни». — Винанд придирчиво наморщил нос. — Альва?.. Мы все иногда порем чушь. Но такую…

Альва Скаррет не поднимал на него глаз.

— Ты отстал от времени, Гейл, — сказал он. Он говорил тихо; в его тоне было предостережение, он словно оскалил зубы, не совсем всерьез, но и не в шутку.

Это было так не похоже на Альву Скаррета, что у Винанда пропало всякое желание продолжать разговор. Он перечеркнул передовицу; синяя черта закончилась кляксой, словно усталость и апатия передались даже ручке.

— Иди состряпай еще что-нибудь, Альва, — произнес он.

Скаррет встал, взял листок, повернулся и, не сказав ни слова, вышел.

Винанд смотрел ему вслед. Случившееся казалось странным, смешным и досадным.

Без всякого давления с его стороны газета постепенно, незаметно избрала определенное направление. На это ушло несколько лет. Он замечал легкое искажение фактов в рубрике новостей, полунамеки, двусмысленные аллюзии, странные эпитеты, непонятную расстановку акцентов, политические комментарии, данные некстати. Если речь шла о споре между работником и работодателем, факты подавались так, что виноватым всегда выходил работодатель, независимо от того, о чем был спор. Если говорилось о прошлом, то это обязательно было «наше темное прошлое» или «невозвратное прошлое». Если дело касалось чьей-то личной заинтересованности, она всегда была «эгоистическим побуждением» или «жадностью». В кроссворде могло встретиться определение «загнивающего индивидуума», и отгадкой было слово «капиталист».

Винанд не обращал на это внимания, пропуская с презрительной усмешкой. «Мои сотрудники, — думал он, — знают свое дело: ребята автоматически используют популярный сленг, на самом деле абсолютно ни о чем не говорящий». Он старался не допускать такого на первой полосе, остальное его не волновало, речь шла просто о модном поветрии, на его веку пронеслось много подобных поветрий.