Источник лжи

Мой барристер неторопливо встает. Его рост хорошо заметен, и атмосфера в зале ощутимо меняется. Он доминирует над собравшимися. Все ждут его представления, его контраргументов. Он улыбается. Черт возьми, он улыбается! Я тоже с трудом удерживаюсь от улыбки – от глупого облегчения, от понимания того, что за моей спиной стоит грозная сила, наряду с его репутацией превращать судей и присяжных в податливый воск под его холеными белыми руками.

– Вас что-то позабавило, мистер Лоррингтон? – спрашивает судья Парр, глядя на него поверх стекол очков для чтения. – Или же вы собираетесь обеспечить линию защиты?

Мне известно, что вступительное слово моего барристера будет очень коротким и выдержанным в общих тонах. Защите положено выслушать все аргументы стороны обвинения, прежде чем переходить к конкретным описаниям и версиям событий.

– Ваша честь, – произносит Лоррингтон глубоким баритоном, положив ладони по обе стороны своей кафедры. – Мне представляется, что мадам прокурор позволила себе обозначить мою линию защиты.

На галерке раздается смех. Я вижу ухмылки на лицах некоторых присяжных. Художник переворачивает страницу альбома и начинает рисовать быстрее.

– Тишина в зале! – восклицает судебный пристав.

– В самом деле, – Лоррингтон поворачивается к присяжным. – Мадам прокурор права в том, что существует альтернативный вариант событий. Тот, который лучше соответствует собранным уликам. Мы продемонстрируем Вашей чести, что дело обстоит не вполне так, как настаивает сторона обвинения. И мадам прокурор совершенно права кое в чем еще; следите за пальцами. Читайте ее доводы между строк. И ни на секунду не ослабляйте бдительности, поскольку ваш гражданский долг состоит в том, чтобы не отправить невиновную женщину в тюрьму за преступление, которого она не совершала. Это ваша обязанность перед правосудием. Это бремя, возложенное на ваши плечи.

Элегантно взмахнув полами мантии, он опускается рядом с солиситором.

– Ваш первый свидетель, мадам прокурор? – произносит судья.

Дверь судебного зала распахивается. Появляется женщина-детектив с кудрявыми оранжевыми волосами и обгоревшим на солнце веснушчатым лицом. Кажется, что она перегрелась, облачившись в брюки, белую блузку и плохо сидящий блейзер. У меня сводит живот, пока Лоцца направляется к свидетельской кафедре. Она плотно сбита и движется вперед уверенной походкой, держа руки в стороне от бедер, как будто оставляет место для воображаемого оружейного ремня с кобурой. Когда она приближается, я вижу шрам, пересекающий ее лоб.

Она занимает место для дачи показаний рядом со скамьей присяжных. На меня она не смотрит.

– Тишина, прошу вас! – громко восклицает судебный пристав. Потом он поворачивается к Лоцце: – Вы готовы честно и официально подтвердить, что ваши свидетельские показания будут содержать правду, только правду и ничего, кроме правды? Для подтверждения достаточно сказать «да».

– Да, – говорит Лоцца.

И ты пожалеешь об этом.

Мой взгляд устремлен на шрам у нее на виске.

Потому что твои прошлые ошибки, твой горячий нрав и склонность к насилию помогут мне, Лоцца Бьянки. Лоррингтон подрежет тебе крылья, так что я смогу победить.

Очень жаль, что твоей девочке придется узнать, кто такая ее мать на самом деле. Чудовище.

Адреналин бушует в моих венах. Игра началась, и я уже чувствую запах крови.

Коникова перебирает бумаги в своей папке.

– Будьте добры, сообщите суду ваше полное имя и должность.

Лоцца наклоняется к микрофону.

– Старший констебль, детектив Лорел Бьянки. Джервис-Бэй, полицейский округ Южного Берега.

– Детектив Бьянки, вы можете рассказать суду, где вы находились восемнадцатого ноября, немногим более года назад?

Лоцца переводит взгляд на меня.

Это ошибка. Теперь я тебя достану.

Но когда ее взгляд встречается с моим, меня пронзает тонкое, безмолвное лезвие ужаса. Вероятно, я недооценила и Лоццу Бьянки.

Точно так же, как в тот раз, когда я не предугадала, насколько все изменится в худшую сторону и выйдет из-под контроля между мною и Мартином после того холодного январского вечера на другом конце света более двух лет назад.

Раньше Элли

9 января, более двух лет назад.

Ванкувер, Британская Колумбия

День был ненастным, и безлистные ветви кленов задевали оконные стекла под резкими порывами ветра, когда я наконец сложила выходное платье Хлои.

Я аккуратно положила его в чемодан над остальными пожитками Хлои, с которыми мне до сих пор больно расстаться. Я смотрела на детскую одежду и слушала ветер, шелестевший воспоминаниями. Платье было украшено рисунком из пляшущих слоников. Моя дочь по какой-то неведомой причине любила слонов.