Источник лжи

Глаза Мартина метали молнии. Он сердито поставил опрокинутую табуретку, пока я хваталась за стойку бара. Все вокруг раскачивалось.

— Пожалуйста, не беспокойтесь, — быстро и оживленно сказала Рабз, пытаясь рассеять напряженность. — Такое случается постоянно, — она жестом велела принести мне еще одну порцию.

— Ну да, — отрезал Мартин. — Уверен, что люди постоянно напиваются. Ей больше не нужно.

— Я бы не отказалась, — возразила я, решившись спасти лицо и доказать, что это была случайность. — Просто неуклюжее движение.

Но даже я могла слышать невнятность собственной речи. Мне нужно было поплескать в лицо холодной водой. Я отцепилась от стойки бара, и тут у меня подогнулись ноги. Я снова ухватилась за стойку и сшибла свою тарелку. Она упала на пол, разбилась на куски, и зеленый горошек раскатился повсюду.

Мартин выругался. Я почувствовала на себе его крепкие руки, поднимавшие меня. Я слышала музыку, смех, разговоры… все звуки перетекали друг в друга. Меня куда-то уносило.

— Лучше… домой… — Мартин что-то говорил кому-то. — …опять напилась.

— Я выпила только полторы… — у меня заплетался язык.

Мартин удерживал меня с помощью Рабз.

— Твой пикап здесь? — спросила она.

— Мы пришли пешком, — ответил он.

— Возьми мой автомобиль, он стоит снаружи. Потом вернешь.

Мы выбрели на улицу. Мир вращался вокруг, но Мартин удерживал меня. Я откинула голову и закрыла глаза. Мир вращался все быстрее и быстрее. Я подумала, что меня вот-вот вырвет.

— …я сказал, ты принимала еще таблетки?

— Ч… что?

— Ты принимала ативан?

Но я больше не могла говорить. Автомобиль куда-то свернул. Я погружалась в темноту… в прекрасное, мягкое, шелковистое забытье.

Суд по делу об убийстве

Досудебный сеанс криминалистической оценки

Мы вернулись к теме смерти моей матери. Это моя вторая встреча с психологом-криминалистом в его офисе в Сиднее. Я ушла после первого сеанса, когда почувствовала, что он пытается одурачить меня. После хорошего сна я решила вернуться и продолжить беседу.

Мне было нужно, чтобы этот суд прошел как следует. Так, как я хочу. В конце концов, психические уловки работают в оба конца, не так ли?

— Вам было девять лет, Элли, — говорит он. — Кроме вас и вашей матери в доме никого не было. Когда именно в тот день вы осознали, что она находится в беде?

— Точно не помню.

— Давайте попробуем вернуться в прошлое, хорошо? Можете ли вы вспомнить, что делали перед тем, как поняли, что вашей маме очень плохо?

— Я… думаю, я рисовала в моей комнате.

— Вы всегда любили рисовать?

Я киваю.

— Вы помните, что тогда рисовали?

В моем уме вспыхивает яркий образ. Лианы душат маленькую девочку, искавшую в лесу своего папу, который был большим и сильным дровосеком с волшебными способностями.

— Нет.

Он испытующе смотрит на меня. Я выдерживаю его взгляд.

— Мама позвала вас?

— Я… нет. Я услышала глухой удар и треск, как будто что-то сломалось. Пошла посмотреть, что случилось, и увидела маму, лежавшую на полу в ее спальне.

— Где именно на полу?

— Между кроватью и стеной. Рядом с прикроватной тумбочкой.

— Что вы сделали?

— Я попыталась разбудить ее. Я трясла ее. У нее изо рта шла пена. Ничто не помогало привести ее в чувство.

— Вы впервые обнаружили ее в таком состоянии, Элли?

Жар приливает к моим щекам.

— Нет. Раньше я уже два раза находила ее в таком виде.

— Что вы делали тогда?

— Я звонила моему отцу.

— А на этот раз вы позвонили ему?

— Я… Я не помню. Помню лишь, как он приехал, — потом, после машин скорой помощи и пожарных. Много людей в больших сапогах, много оборудования.

— Значит, вы позвонили по общему номеру экстренных служб, — медленно говорит он. — Вы набрали три нуля?

— В Канаде это 911.

— Значит, вы набрали 911?

Я сглатываю слюну. Жар снова приливает к лицу. Я не могу вспомнить. Действительно не могу.

— Наверное, да. Да. Как иначе они бы приехали к нам?

Он что-то пишет в своем блокноте и кивает. Потом раскрывает папку и читает какой-то доклад. Наверное, юристы каким-то образом раздобыли старый отчет коронера. Там должны быть все факты, что и когда случилось с моей матерью. Он спрашивает меня только потому, что хочет видеть мою реакцию.

Он поднимает голову.

— Как ваш отец обращался с вами впоследствии… когда вы узнали, что она умерла?

Я потираю колено и снова ощущаю себя девятилетней. Я чувствую себя очень маленькой, грустной и напуганной. Я чувствую, как к глазам подступают слезы. Я чувствую все это, но память о событиях остается смутной. Только чувства.

— Он помогал вам чувствовать себя надежно и уверенно, Элли? Он давал вам понять, что любит вас?

— Нет, — тихо отвечаю я и думаю о маленькой девочке на моем рисунке, искавшей в лесу своего отца-дровосека. Ее отец, большой и сильный, должен был прийти на помощь со своим топором и разрубить злые лианы, угрожавшие задушить ее и затащить в сырую землю, где она сгниет в одиночестве.

— Он отослал меня прочь. Сначала к сестре моей матери, потому что он все время работал и много путешествовал. А потом меня отправили в закрытый пансион.

— Он любил вашу мать?