Источник миров

Мне было не до нее. Я рассматривал жрецов: не все так умело скрывали свои чувства, как Иерарх. Жрецов, стоящих по краям помоста, похоже, терзали какие-то сомнения. Эти люди, обвитые изогнутыми трубами, застыли в состоянии полной собранности, и готовились начать действовать по первому слову Иерарха. Они не сводили глаз с его лица. Я знал, что около орудий, светящихся в стенах, притаились жрецы, и они тоже не спускают глаз с Иерарха, а каждый из них держит палец на кнопке. Мне показалось, что жрецы излишне беспокоятся, ведь их победа близка, оставалось еще немного подождать. Крики «Держите Кориовла!» неслись с разных сторон и нарастали с каждой секундой.

Тут я поймал на себе взгляд Дио, необыкновенно пристальный, словно он жадно ловил каждое мое движение, каждое слово, придавая им, видимо, огромное значение.

Выражение алчного предвкушения победы на его лице было знакомо мне с первой нашей встречи, когда он ждал, что я выдам себя. Не этого ли он ждал и сейчас? Может быть, он боялся, что я попытаюсь направить гнев толпы на жрецов? Он думает, что мне это удастся?

Кто знает… Найди я подходящие слова, у Кориовла появился бы шанс.

Но есть ли смысл соваться не в свое дело? Мне и так уже многое пришлось испытать, прежде чем я оказался на этом помосте — преддверии Нью-Йорка. Через несколько мгновений толпа поглотит Кориовла, вся ее энергия обратится против человека, который ее и поднял. И церемония продолжится согласно намеченному плану.

Дио сунул руку под плащ. Он что-то искал в карманах, не сводя с меня глаз. Поиски увенчались успехом, он вытащил что-то, зажав маленький предмет в кулаке.

Кровожадная, волчья улыбка озарила его лицо, опять напомнив мне о светящихся жерлах пушек. Там — сдерживаемое сияние, здесь — контролируемая подлость.

Сверля меня многозначительным взглядом, Дио слегка отвел руку назад и бросил что-то прямо в меня. Для меня это мгновение растянулось на годы. Мозг лихорадочно заработал: «Что это? Бомба? Поймать ее? Увернуться? Что это? Какая муха его укусила? Что это?»

Однако руки действовали автоматически, независимо от колебаний рассудка: они вытянулись вперед, и предмет шлепнулся мне на ладонь.

Еще не взглянув на него, я ощутил на руке маленький плоский квадрат. Послание от Дио?

Слегка разжав кулак я понял, что ошибся. Дио вернул мне мою зажигалку.

Все произошло невероятно быстро. Кориовл по-прежнему отчаянно озирался в поисках своих сподвижников или пути к отступлению, толпа бесновалась в нерешимости, люди Иерарха надрывали свои луженые глотки. Но события готовились принять другой оборот. Я был уверен, что жрецы одерживают победу, хотя это еще не слишком ощущалось. Во всяком случае, недавно установившееся равновесие тяжеловесно склонялось на сторону Иерарха.

Возможно, это был величайший момент в истории Малеско, сравнимый лишь с расколом между нашими мирами. Мгновение назад все находилось в равновесии. Я держал зажигалку в руке и растерянно глядел на нее. Что это значит? С кем Дио — со жрецами или с толпой? «Ни то и ни другое, — быстро ответил я сам себе. — Дио на стороне Дио, и больше ни с кем. Он с победителями».

Но зачем же тогда он дал мне в руки средство, способное украсть победу у жрецов? Это могло значить только одно: Дио считает, что у повстанцев больше шансов на победу. Он всегда принимает сторону сильнейших. Тогда выходит, что жрецы значительно слабее, чем кажутся. Видимо, здесь происходит колоссальный блеф, и Дио знает об этом. Он рассчитывает, что я… что я?

Занудливый голос рассудка, как заезженная пластинка твердил: «Не суйся! Это не твоя игра!» — но телу надоело это слушать и оно поступило по-своему. Ударом ноги я опрокинул стоявший передо мной столик из золота и стекла. Страницы моей речи разлетелись по помосту, а грохот опрокинутого стола был достаточно резким и высоким, чтобы привлечь внимание людей в первых рядах.

Я вскинул руки над головой и щелкнул зажигалкой, молясь, чтобы она не отказала.

Крики в передних рядах стихли. Вздох удивления легким ветерком прошел по залу. Я понял, что зажигалка загорелась.

Довольно быстро толпа притихла. На площади еще слышался гул, но в зале установилась тишина. Постепенно волны тишины накрыли всех собравшихся. Я стоял как статуя Свободы, и это сравнение совсем не так глупо, как может показаться. В тот момент я действительно символизировал свободу, а пламя моей зажигалки было ее светом, если я, конечно, не ошибся в своих выводах.

Я сохранял эту театральную позу, пока не убедился, что все глаза прикованы к маленькому язычку пламени, к этому факелу мощностью в одну свечу, который оказался сильнее, могущественнее всех орудий Иерарха. Я знал, что, пока держу его, жрецы не посмеют тронуть меня.

А дальше что? Не мог же я вечно стоять в этой мелодраматической позе.

И все же это был мой час, и я просто не мог совершить неправильного поступка.