Источник счастья

— Ничего, Пётр Борисович, «скорая» не нужна. Сам оклемается, это у него бывает, от сильных переживаний. Я окно открою. Не возражаете? Сейчас продышится, валерьяночки выпьет, и всё пройдёт.

Холодный ветер ворвался в комнату, вздыбил шторы, хлопнул дверью. Бутон накапал капель в рюмку, осторожно влил старику в рот.

— Плед дать?

Губы Агапкина шевельнулись, вылетел какой-то короткий, свистящий звук.

— Что? — спросил Кольт. — Ну, что? Говори!

— Софи! — внятно произнёс Агапкин.

Кольт медленно опустился на ковёр возле кресла.

— Боже, я идиот! Федор, слышишь меня?

Старик открыл глаза, посмотрел на Кольта сверху вниз и спокойно, внятно произнёс:

— Не ори. Не глухой. Слышу.

— С ней всё в порядке, не волнуйся, она жива.

— Они встретились?

— Да.

— Она уже сказала ему про Дмитрия?

— Нет. Пока не смогла.

Москва, 2006

Сумка была полностью упакована. Кира Геннадьевна купила для мужа все недостающие мелочи. Боря уехал с утра в институт. Он не мог позволить себе ни дня передышки, даже накануне отлёта, в субботу.

Она ждала его к ужину.

Обида из-за шубы угасла. Кира Геннадьевна не умела долго обижаться, внушила себе, что старая дублёнка вполне протянет ещё сезон. Теперь наконец Боре за его работу станут платить настоящие деньги, и можно будет спокойно, без спешки, без всяких скидок купить то, что хочется.

Пора уже сделать ремонт в квартире, поменять сантехнику, побелить потолки. И наконец съездить отдохнуть на настоящий европейский курорт.

Кира Геннадьевна решила зажарить те самые лисички, которые лежали в морозилке с августа. Софи и Верочка уже точно не придут. Софи улетела, Верочка тоже скоро улетает в свой Сидней. Никаких гостей в ближайшее время не предвидится, а повод для праздничного ужина, безусловно, есть.

Боря вернулся из института как раз к накрытому столу. Он всё ещё чувствовал себя виноватым.

— Ты из-за шубы не переживай, — сказала Кира, — это такая ерунда по сравнению с тем, что они наконец позвонили, пригласили тебя. Давай поужинаем и сразу ляжем спать. Самолёт в семь, значит, выехать тебе надо в начале пятого.

Он что-то пробормотал, рассеянно кивнул, отправился мыть руки. Кира поставила на стол заветную бутылочку дорогого коньяка, сняла фартук, поправила причёску и даже слегка подкрасила губы, чего раньше никогда дома не делала.

По телевизору шло политическое ток-шоу. Боря внимательно слушал и смотрел на экран. Кира не стала ждать, когда он разольёт коньяк, сама плеснула грамм по двадцать в маленькие рюмки.

— За тебя, Боренька. За твой талант, за упорный труд и за то, что теперь, наконец, тебе воздастся по заслугам.

Он чокнулся с ней молча, не отрывая глаз от экрана. Шоу было скучное, хотя гости и ведущий старались изо всех сил, орали, как торговки на рынке. Борю политика никогда не занимала, он, кажется, вообще ничем, кроме своей биологии, не интересовался.

— Можно я выключу? — спросила Кира.

Он равнодушно кивнул. Экран погас, но Боря продолжал смотреть в него все так же внимательно. Кира все давно съела, а на его тарелке остывали нетронутые грибы.

— Ты хотя бы попробуй, — слегка обиженно сказала Кира, — ты же не ел ничего весь день, я так старалась.

— Прости, не могу, — он поднялся из-за стола, — очень устал.

Только сейчас она заметила, как он осунулся за последние дни. Под глазами вспухли тёмные мешки, щеки ввалились.

— Боренька, как только вернёшься, тебе надо показаться врачу, ты очень плохо выглядишь.

— Да, — ответил он и ушёл в свой кабинет.

Кира убрала со стола, вымыла посуду, лисички переложила в кастрюльку, поставила в холодильник, заглянула к мужу.

— Они хотя бы машину за тобой пришлют? Или надо вызвать такси?

— Пришлют. Иди спать.

Она знала, когда он так сидит, в старом кресле, в углу, его лучше не трогать. Ему надо сосредоточиться и подумать.

— Боря, не засиживайся. Я поставлю будильник на половину четвёртого.

— Хорошо. Закрой дверь.

Она поцеловала его в небритую щеку и ушла. У неё слипались глаза, она хотела сегодня лечь пораньше. В аэропорт ехать с ним не собиралась, но всё равно придётся встать, проводить, и потом уже вряд ли удастся уснуть. Завтра воскресенье, на работу не нужно, но за неделю накопилась куча домашних дел.

Когда прозвенел будильник, Кира увидела, что мужа нет рядом.

— Ну вот, уже вскочил, — пробормотала она и громко позвала: — Боря!

Ответа не последовало. В квартире было тихо, темно. Только под дверью кабинета светилась узкая полоска.

Боря все так же сидел в кресле, голова была откинута назад.

— Уснул прямо тут, одетый, — вздохнула Кира, — надо было заставить его дойти до постели, он же на ногах не держался, спал на ходу.

Рядом, на маленькой торшерной полке, она заметила пустой стакан и баночку с капсулами. То самое успокоительное, которое Боря дал ей для Софи на поминках.

— Мне нельзя, а тебе можно? — проворчала Кира. — Давай-ка, просыпайся, пора.

Она тронула его за плечо, стала трясти, глухо, быстро повторяя:

— Боря, Боренька!

Он был ещё тёплый, когда приехала «скорая». Врач догадался отправить на экспертизу жёлтые капсулы.