Источник счастья

Восемь лет она думала, что Гейб взял на себя руководство семейным бизнесом, женат на Камилле и, вероятно, стал хорошим отцом. Николь отлично помнила его лицо — молодое и красивое. Но теперь из-за шрамов от привлекательности Гейба не осталось и следа. Как и от дружелюбия и жизнерадостности. Сегодня в «Вязах» Николь увидела другого Гейбриела Геллахера — одинокого, ожесточившегося и абсолютно опустошенного.

Она вспомнила о палке, которой Гейб воспользовался как оружием, и с удивлением подумала: что могло случиться, если энергичный, здоровый молодой человек превратился в озлобившегося, затворника? Когда это произошло?

Николь вскочила с кровати. То, что она собиралась сделать, было, возможно, не самым мудрым решением, но она не успокоится, пока снова не увидит Гейба. Девушка быстро оделась и решительно вышла на улицу. Снегопад прекратился, и теперь землю покрывал белый пушистый, искрящийся под луной ковер.

Ворота в «Вязах» когда-то запирались на замок, который давно сломался, а сквайр Джонс и не думал его чинить. Но сегодня кто-то соединил створки ворот с помощью проволоки, которую Николь кое-как размотала, при этом до крови оцарапав в нескольких местах пальцы. Наконец она тихонько открыла ворота, с ужасом ожидая, что несмазанные петли перебудят всю округу, и, когда этого не случилось, благополучно проскользнула во двор усадьбы.

В доме светилось только окно библиотеки, где старый сквайр любил коротать вечера за рюмкой бренди и сигарой.

Николь подкралась к окну и заглянула внутрь. Не задернутые шторы позволяли ей видеть все, что творилось в комнате. За кованой каминной решеткой горел огонь, и причудливые тени плясали по стенам библиотеки. Возле камина на диване лежал Гейб. Николь тронула ручку балконной двери, и, к ее радости, та поддалась. Девушка, стараясь ступать бесшумно, проникла в комнату. Голова хозяина дома покоилась на подлокотнике кожаного дивана, глаза были закрыты.

Николь подошла поближе и остановилась, не зная, что делать дальше. Наконец взяла стул и села около дивана, внимательно разглядывая человека, которого любила когда-то. Сон смягчил изуродованные шрамами черты, сделав лицо более похожим на то, которое она помнила. Николь отметила, что Гейб выглядит старше своих тридцати пяти лет. Должно быть, его состарили не годы, а горе и страдания.

Николь крепко прижала к груди руки, будто этим могла успокоить внезапно вспыхнувшую сильную боль. Гейб пошевелился, и девушка затаила дыхание. Лист бумаги выскользнул из руки спящего, и Николь быстро подхватила листок. Она знала, конечно, что читать чужие письма неприлично, и собиралась положить трофей на журнальный столик, но почерк показался ей слишком знакомым. Николь поняла, что держит собственное письмо, написанное восемь лет назад.

Беспощадные слова казались написанными кровью. «Подлый… отвратительное… бездушно»… — Николь писала это пышущему здоровьем молодому человеку, который попытался откупиться от ее любви. Однако человек, который сегодня перечитывал эти строки, был больным и каким-то беззащитным. Странно, но Николь почувствовала себя виноватой, будто это она восемь лет назад нанесла любимому жестокий удар.

Значит, Гейб лишь притворялся, что не узнал меня, а сам, вернувшись домой, перечитал мое прощальное письмо. Надо же, хранит его столько лет и даже в суматохе переезда помнит, где оно лежит.

Гейб снова пошевелился и открыл глаза. Минуту он непонимающе смотрел на Николь, но потом в его глазах что-то промелькнуло, и он чуть слышно спросил:

— Это ты?

2

— Да, это я, Гейб, — печально подтвердила Николь.

— Я не узнал тебя сегодня, — тихо сказал он. — Ты так неожиданно вышла из пелены снега и столь же внезапно исчезла, что могла быть сном. Я молился, чтобы это был только сон.

— Но ворота на всякий случай запер? — улыбнулась она.

Гейбриел сел, плеснул в стакан виски из хрустального графина, стоящего на низком столике возле дивана, и залпом проглотил коричневатую жидкость.

— Ты много пьешь? — неодобрительно спросила Николь.

— То, что я делаю, никого не касается, — проворчал он.

— Когда-то ты на дух не выносил спиртное.

Гейб пожал плечами и устало заметил:

— Тебе не следовало приходить. Лучше оставить все как есть.

— Пойми, я должна была прийти. Хочу узнать, что повлияло на твое решение оставить меня. Сегодня я с трудом узнала тебя. Ты очень изменился.

— Да уж, в последний раз, когда ты меня видела, я не был похож на старую клячу, — мрачно усмехнулся Гейб.

— Ты отправился предупредить родителей о нашей помолвке. Мы попрощались…

Николь замолчала, вспомнив прощальные поцелуи, от которых перехватывало дыхание, пылкие клятвы в вечной любви. Посмотрев на собеседника, девушка по его глазам поняла, что и он сейчас мысленно перенесся на восемь лет назад.

Гейбриел поспешно отвел взгляд и грубо сказал:

— Да, попрощались на пару дней, а оказалось — на восемь лет. Ну и что? Все в руках Господа, людям не дано знать наперед, что с ними случится.

— Почему ты так легко отрекся от меня? — Она пристально смотрела на Гейба.