Источник счатья. Небо над бездной

Пятки горели, он чувствовал, как вздуваются пузыри. Сбавил шаг, стал прихрамывать, наконец остановился у парапета, закурил. Судя по карте, идти осталось совсем немного. Но каждый шаг был пыткой.

Солнце спряталось, вода в Шпрее показалась мутной и грязной, прямо над головой, на ветке молодой облетевшей липы, хрипло, зло, словно проклиная кого то, раскаркалась ворона.

«Не кого то, а меня она проклинает, - подумал Федор, - зачем я вру себе? Угрозы Радека не пустой звук. Если я не позвоню по номеру, который он мне дал, меня убьют. Если позвоню, все равно убьют, либо люди Радека, как только получат информацию, либо потом, в Москве, расстреляют за предательство. Но пока я не узнаю, что это за информация, все равно не смогу принять никакого решения. Сначала надо понять, о чем речь, потом я обязательно что нибудь придумаю. Главное - дойти до аптечной конторы».

Ворона все каркала. Подняв голову, Федор увидел ее. Черная крупная птица смотрела на него сверху блестящими умными глазами.

«Если сейчас замолчит и улетит, я справлюсь и выживу. Если нет, я погиб», - загадал Федор.

Он изо всех сил тряхнул тонкий ствол, крикнул: «Пошла прочь!»

Ворона сорвалась, тяжело хлопнула крыльями, улетела, но продолжала каркать на лету, еще громче и страшней.

- Противные птицы, я тоже их не люблю, - произнес рядом тяжелый глубокий бас по русски, с сильным кавказским акцентом.

Федор оглянулся. Позади, в двух шагах от него, стоял плотный усатый мужчина в черном пальто и круглой барашковой шапке. Усы были чрезвычайно пышные, угольно черные, с тонкими серебряными нитями. Кончики торчали вверх. Большие, навыкате глаза смотрели на Федора в упор, не моргая. Под глазами висели мешки в красноватых прожилках, лицо выглядело несвежим, отечным, как после крепкой попойки.

«Нет, он не пьет, но ест много соленого, а почки у него нездоровые, и щитовидная железа не в порядке», - машинально отметил про себя Федор и сказал по русски:

- Добрый день. С кем имею честь?

Усатый долго, эффектно молчал, испытующе смотрел Федору в глаза, наконец приподнял шапку, обнажил бугристый, совершенно лысый череп, слегка поклонился и представился:

- Князь Нижерадзе.

Вуду Шамбальск, 2007

Выглянуло солнце, снег не растаял, на деревьях в маленьком сквере перед гостиницей сверкал иней, но город показался еще мрачней в утреннем свете. За окнами джипа замелькали серые коробки жилых домов, иногда украшенные разноцветными балконами и мозаичными панно брежневских времен, с теми же серпами молотами, рабочими колхозницами, но без витиеватой роскоши сталинского ампира. На каждой площади, которую проезжали, обязательно стоял памятник или бюст. Не дожидаясь вопроса, Фазиль сообщил, что все это Йоруба.

- Есть еще пара Лениных, большой в центре, поменьше возле здания драмтеатра имени Ленина. Один Маркс, у самого крупного бизнес центра имени Маркса, и один Сталин, перед главной городской больницей номер один имени И.В. Сталина.

- Ну, допустим, Маркс как экономист имеет некоторое отношение к бизнесу, - заметил Дима, - но Ленина никак нельзя назвать драматургом, а Сталина врачом.

- Ленин - великий режиссер, - пробормотала Соня на ухо Диме. - Октябрьская революция - потрясающий спектакль, этакое реалити шоу. Сталин - гениальный гипнотизер, маг. Магия - прабабушка медицины, так что все вполне логично.

- У нас еще перед войной начали строить один из филиалов Института экспериментальной медицины, - объяснял между тем Фазиль, - филиал так и не открылся, но корпуса потом достроили, получилась отличная больница. Поскольку строительство началось по приказу Иосифа Виссарионовича, в его честь и назвали. При Хрущеве памятник убрали, а в двухтысячном опять поставили на место. Йоруба говорит, надо уважать отечественную историю.

Джип выехал за город и помчался по заснеженной степи.

- Фазиль, скажите, слово «кохоб» вам знакомо? - спросила Соня.

- Конечно. В переводе с шамбальского это дурак, слабоумный. Кохоб - герой многих сказок. Он не страшный, как Лойго, он несчастный, хотя физически очень сильный. Кохоб покорно служит своему господину, живет в грязи, питается объедками, позволяет господину делать с собой что угодно, по его приказу может убить, умереть.

- А кто господин? - спросил Дима.

- Какой нибудь Сонорх, колдун. Человек, продавший душу хозяину времени. Раньше считалось, что со норхи тоже сказочные существа, а теперь вот я вас к ним везу.

- Фазиль, простите, я не совсем поняла, хозяин времени - главное местное божество. Стало быть, это злое божество? - спросила Соня.

- Конечно, злое, - согласился шофер. - Сонорх питается страданием и смертью. Заслужить его милость, получить колдовскую силу можно, только накормив его до отвала.

- То есть страдать и умереть? - спросил Дима.

- Э, нет, не самому. Такие дураки Сонорху нужны только в качестве пищи. Один человек для него мелочь. Ему надо много, бесконечно много. Тот, кто добудет для него страдания в огромном количестве, станет настоящим колдуном. Вон, смотрите, какую построили стену. Йоруба теперь охраняет развалины, понял, что они тоже часть отечественной истории.