Источник Шиюна

Джиран опустилась на колени, ее руки вцепились в волосы. — Я никогда не заходила дальше по этой дороге, — ответила она дрожащим голосом. — Я слышала. Я только слышала, что она ведет в Шиюн и что где-то здесь раньше был ручей. Я не знаю.

— И ты отправилась в этот путь без еды, без плаща, без всякого снаряжения? Чтобы охотиться и ловить рыбу? А что согреет тебя ночью? И почему ты вообще едешь по этой дороге?

— Хиюдж затопляется водой, — объяснила Джиран. — С той поры, как Источники закрылись и луна была сломана, Хиюдж стал затопляться, и скоро будет совсем затоплен. Я не хочу утонуть.

Ее слова повисли в воздухе, затем были подхвачены ветром и заглушены звуками переступающих животных.

— Как давно, — спросила Моргейн, — начался этот потоп?

Но Джиран вдруг расплакалась, слезы потекли по ее щекам, и казалось, что она не способна отвечать.

— Как давно, — переспросила Моргейн.

— Тысячу лет назад, — ответила Джиран.

Моргейн посмотрела на нее лишь на мгновение.

— Эти Источники — то самое каменное кольцо? Это ты имеешь в виду? Те камни, которые возвышаются возле большой реки? И там еще, к северу, должен находиться самый главный Источник. Ты знаешь, как он называется?

Джиран кивнула, ее руки схватились за ожерелье, которое висело у нее на шее: белое перо, кусочек металла и камень. Она ужасно дрожала.

— Абараис, — ответила она тихо. — Абараис в Шиюне. Дай-кел, дай-кел, я говорила тебе только правду. Все, что я знаю. Я сказала тебе все.

Моргейн подошла к девочке, предлагая ей руку, чтобы помочь взобраться на лошадь. Но Джиран с испугом шарахнулась от нее.

— Не бойся, — сказала Моргейн нетерпеливо, — я не причиню тебе вреда. Только не раздражай меня. Я показала тебе, и лучше, чтобы ты сразу поняла, как ты далеко зашла с нами.

Джиран все же не подала ей руку. Она встала на ноги без посторонней помощи и накинула шаль на плечи. Моргейн отвернулась и подобрала уздечку Сиптаха, легко взбираясь в седло. Вейни наконец свободно вздохнул. Он оставил лошадь и вернулся к огню, подобрал шлем и надел его, завязывая кожаный ремешок на голове. Напоследок он загасил тлеющие угольки их ночного привала. Он услышал, как лошадь двинулась, повернулся и увидел Сиптаха, стоящего на его пути, и Моргейн, застывшую наверху. Он глянул вверх и ужаснулся тому взгляду, которым она смотрела на него.

— Никогда, — прошептала она, — никогда не смей кричать не меня.

— Лио, — сказал он, пытаясь вспомнить, что же он сделал и какой крик издал. — Прости меня, но я не ожидал.

— Ты все еще не знаешь меня, илин. Ты не знаешь меня даже наполовину.

Ее суровость наполнила его холодом. Минуту он испуганно смотрел на нее, так же завороженный этим холодом, как Джиран, неспособный ответить ей. Она пришпорила Сиптаха. Он поискал упряжь пони, ослепленный стыдом и гневом. Отвязал лошадку от ветки и накинул седло.

— Пошли, — приказал он Джиран, борясь с гневом в своем голосе, чтобы не направить его на ту, которая не заслужила этого. Он поднялся в седло, освободил место ей, неожиданно встревоженный тем, что потерял из виду Моргейн. В сумерках была видна лишь бледная тень Сиптаха. Джиран попыталась встать в стремя, но не могла достать до него. Он наклонился в нетерпении вниз, схватил ее за руку и дернул, поднимая так, чтобы она могла перекинуть ногу через лошадь.

— Держись за меня, — приказал он ей, резко положил ее стыдливые руки вокруг своего пояса и пришпорил коня, который устремился вперед со стремительностью, испугавшей пони. Он последовал за Моргейн, пытаясь избегать веток, которые попадались на пути. Убирая их правой рукой, он еще раз пришпорил коня. Кое-что он все-таки видел — просвет среди деревьев и дорожку, которая лежала перед ним.

Обязательство души — вот что такое была клятва илина, и он эту клятву нарушил. Сила и влиятельность Моргейн распространялись повсюду. Война кваджлов разрушала королевства и свергала королей, и делала имя «Моргейн, принятая в клан Кайя» проклятым во всех землях, где только обитал человек.

Она искала и находила Врата, волшебные ворота, соединяющие миры, и запечатывала их за собой, одни за другими. Так был изменен и его мир. Он был рожден и вырос среди людей, в то время как для нее, находившейся тогда между Вратами, минуло лишь несколько ударов ее сердца. В тот день, когда он дал ей свою клятву, часть его умерла. Та часть, которая позволяла ему жить обычной жизнью человека, слепого и равнодушного ко всем ужасам, которые им пришлось пережить. Теперь он принадлежал Моргейн. Он не мог оставить ее. И ради спасения чужого человека, что он попытался сделать, он нарушил мир между ними, и она, конечно, не простит это ему. Так всегда бывало с Моргейн, и ему следовало либо полностью принадлежать ей, либо быть зачисленным в ряды ее врагов.