Источник судьбы

– Отчего же нет? Он в гостевом доме. Ты знаешь дорогу, или пусть челядь тебя проводит?

– Я знаю дорогу. – Ингебьёрг подарила ему взгляд, говорившисй, что она – почти хозяйка в этой усадьбе, а он, Рерик сын Хальвдана, – всего лишь незваный гость.

Она вышла, и мужчины проводили ее глазами. Эта девушка обладала поразительной способностью привлекать только к себе внимание, взгляды и мысли. Рерик подумал, что если бы ей удалось стать женой пусть самого младшего из сыновей Сигимара, она довольно скоро прибрала бы к рукам всю власть в Южной Ютландии. И прославилась бы так, что о королеве Ингебьёрг потом веками слагали бы предания.

Проходя через усадьбу, йомфру Ингебьёрг совсем не смотрела на заполнивших двор фрисландцев, как будто это были не люди, а муравьи. Один из слуг – ее воспитатель, по имени Хольмлауг, – нес за ней большую корзину. В корзине были чистые рубашки для ее брата Торольва, попавшего в заложники, полотно для перевязок, хлеб, сыр и жареное мясо. Сама йомфру держала горшок с отваром кровохлебки, который помогает заживлению ран.

В гостевом доме теперь содержались бывшие хозяева усадьбы: уцелевшие в битве хирдманы, разные приближенные бывших конунгов, заложники, а с ними и раненый Ульв. Зайдя из девичьей проведать деверя, бывшая королева Вальгерд обнаружила, что Ингебьёрг успела переменить повязки не только своему жениху, но и еще пятерым. Обычно Альв Волосатый менял ему повязки только сам, никому другому не доверяя, но мать Ингебьёрг, фру Гюрид, славилась в городе как мудрая женщина, хорошо знающая свойства трав и сведущая в лечении, а дочь уже многому успела у нее научиться. К тому же запасы ранозаживляющих средств в усадьбе забрали для себя захватчики, а просить у них Ульв не позволял, хотя сам первый нуждался в лекарственных средствах.

В былые времена Веляна не любила Ингебьёрг, понимая, что после свадьбы с Ульвом та быстро оттеснит ее с места хозяйки усадьбы – причем так, что ее и упрекнуть будет не в чем. Но сейчас обрадовалась гостье – дочь Асгрима олицетворяла прежнюю жизнь, когда в городе правили сыновья Сигимара и сама Веляна была королевой, а не пленницей. К тому же Ингебьёрг сохраняла обычный уверенный вид, будто ничего не случилось или эти мелкие неприятности не стоят того, чтобы из-за них переживать.

– Здравствуй, фру Вальгерд, – приветствовала Ингебьёрг юную вдову. – Как твои дела? Тебе еще не дали нового мужа из этих фрисландцев?

На глазах Веляны показались слезы, и она отвернулась.

– Не грусти, Асгаут и Эймунд еще не женаты, – утешила ее Ингебьёрг. – И когда они вернутся, один из них по старому обычаю возьмет тебя в жены, так что ты еще снова будешь королевой. Если, конечно, сыновья Хальвдана не возьмут тебя в наложницы. Этого еще не случилось?

– Нет, – коротко ответила Веляна.

Сыновья Хальвдана вообще пока не обращали на нее внимания, не считая того первого разговора после захвата усадьбы.

– Лучше расскажи, что делается в городе, – попросил Альв. – А то мы ничего не знаем. Ты говорила о возвращении Эймунда и Асгаута – об этом что-нибудь слышно?

– Пока нет, но ведь когда-нибудь они вернутся. К нам вчера приходил Бергмунд Треска. Спрашивал, что мы теперь думаем делать. Хотел знать, жив ли ты, Ульв конунг. Спрашивал, сколько у нас осталось в доме людей, способных держать оружие.

– И сколько их осталось?

– Восемь человек, не считая рабов. И у него самого не больше, но он говорит, что Торхалль хёвдинг и Сигвард хёвдинг еще могут выставить по два десятка. Если бы сейчас вернулись Ульвгрим и Одо – у них ведь больше сотни людей! Но…

– Сотня людей ничего не изменит, – бросил Ульв. – Вот если бы тысяча…

– Святилище чудом уцелело! – сурово сказала Ингебьёрг. – Сыновья Хальвдана – христиане. Они не будут приносить жертвы, и они оскорбляют богов самим своим присутствием здесь. Пока мы не избавимся от них, боги не дадут нам мира и благополучия. И гораздо лучше будет тем, кто погиб в последней битве и попал к Одину, чем тем, кто остался и будет вынужден предать веру своих предков!

– Этого не будет! – Ульв не мог даже приподняться и, несмотря на переполнявшие его чувства, только слабо взмахнул рукой. От гнева и бессилия у него выступили слезы, и он зажмурился, чтобы никто этого не увидел. – Неужели у датчан хватит глупости… разорвать связь со своими предками… чтобы продаться франкскому богу… стать рабами чужих конунгов!

– Надеюсь, что нет! – надменно и горделиво ответила Ингебьёрг. Будь у нее в руке факел, она скорее подожгла бы свой дом, чем отдала бы его во власть завоевателей и чужих богов.

– Собрать войско опять будет трудно! – Альв покачал головой. – Для него не найдется достойного вождя. Одни убиты, другие ранены или в плену, у третьих родичи в заложниках. А без вождя какое может быть сопротивление? Если боги не хотят защитить нас, мы не в силах защитить их!

– Я слышала, Харальд конунг хочет собрать тинг как можно скорее! – вставила Веляна. – Он хочет, чтобы Хейдабьюр признал его конунгом.

– Пусть тянут время! – велел Ульв. – Может быть, мои братья вернутся. Или ты, Вальгерд, послала бы весть твоему отцу.