Источник зла (СИ)

Где я очутился, непонятно, но в тот момент меня это не интересовало. Требовался отдых и, с трудом поставив на место старую дверь, я подпер ее изнутри кольями и прошелся по избе. Две совершенно пустых комнаты с гнилыми деревянными полами. Окна узкие, словно бойницы, и заросли травой. По углам привязаны к гвоздям большие охапки сушеных трав, может быть, именно поэтому в избе не было мошкары. Печка почти развалилась, кирпичи, того и гляди, вывалятся из кладки. Крыша из досок в дырах, чердака нет. Укрытие ненадежное. Однако другого не было и, вытащив из рюкзака все, что в нем находилось, я понял, что сглупил. Еду и запасные вещи бросил. Понадеялся, что к утру окажусь в базовом лагере, и делал расчет на марш–бросок. Ошибся и поступил неправильно. Заблудился и оказался совсем не там, где рассчитывал. Без еды, вещей и автомата. Хорошо еще, что пистолет остался, нож и гранаты, да воды неподалеку много, а то бы совсем тоскливо было.

Еще раз переворошив рюкзак, в боковом кармане обнаружил пачку галет из армейского сухпайка. Пленка немного надорвалась, и пресные печеньки напитались влагой. Но я их все равно съел, запил мучной сырец водичкой из фляжки и, скинув ботинки, улегся прямо на пол. Спать–спать–спать… Больше ничего не нужно…

Я провалился в сон. Рассчитывал отдыхать до двух часов дня, для полноценного восстановления сил шести часов должно хватить. Но проснулся гораздо раньше…

— Эй, слышишь меня? — донеслось сквозь сон.

«Враги, к бою!» — пронеслась в голове мысль и, моментально очнувшись, я открыл глаза, схватился за оружие и, приподнявшись, направил пистолет на голос.

Осоловевший взгляд скользнул по комнате, и у противоположной стены я обнаружил невысокого мужичка. Рост примерно метр пятьдесят, но широкоплечий. Черты лица славянские, но какая–то примесь тюркских кровей, судя по скулам, имелась. Волосы русые, коротко стриженные. Одет в серую полотняную рубаху и такого же цвета свободные штаны. Оружия нет. Поджав под себя ноги, он смотрел на меня и улыбался. Во всем его облике была простота и доброта. Он прямо таки излучал ее и от этого я напрягся. Не люблю таких простых и добрых. Вот если бы он испугался, увидев направленный на него пистолет, тогда все понятно, поведение обычного человека. А он, сука такая, улыбался и это неправильно. Так не должно быть. Наверняка, задумал нечто подлое или рядом надежное прикрытие. Не иначе.

— Ты кто? — спросил я его, убедившись, что мы одни и закрытая мной дверь оставалась на месте.

— Михра, но тебе проще называть меня Мишаня… — продолжая улыбаться, ответил он.

— Как сюда попал?

— Это мой дом, — он пожал плечами и задал встречный вопрос: — А ты кто, человече?

Сам не понимаю почему, но вместо имени, фамилии или отчества, я назвал позывной:

— Ворон.

— Серьезное имечко, — наконец–то, Мишаня перестал улыбаться, покачал головой и добавил: — Надо ему соответствовать.

— Не волнуйся, я‑то соответствую.

— Не гоношись. Смотрел я со стороны, как ты от Охотника драпал и свое большое ружжо в озере утопил.

— Так ты все видел?

— Я же говорю — это мой дом. Не только изба, но и островок.

— А кто такой Охотник?

— О–о–о… — протянул он с насмешкой. — Да ты совсем не понимаешь, где очутился и что вокруг происходит. Городской что ли?

— Ну городской. И что с того?

— Ничего. Только трудно тебе здесь придется. Будешь, словно слепой котенок во все щели тыкаться и огребать неприятностей, пока в рабство не угодишь или Охотник на твой след не встанет.

— Про трудности я уже понял. Ты, Мишаня, лучше объясни, кто таков и где я оказался?

Мужичок почесал затылок и я отметил, что у него на руке три пальца. Мутант что ли или таким родился? Не ясно.

— Ты провалился в пространство между двумя мирами, Ворон, — сказал Мишаня.

— Мне сказки рассказывать не надо.

— А это, мил человек, не сказка и даже не быль, а самая что ни на есть правда. Про то, что мир, в котором ты проживал, не один, слыхал?

— Да.

— Так вот, ты из среднего мира, людского, выпал. Но в нижний мир, где мертвые души и духи ютятся, не попал. Когда умрешь, тогда сразу в нижний полетишь, а пока ты еще живой. Только, думается мне, ненадолго.

— И как же я сюда попал?

— Очень просто. Амулет, что с тобой, на самом деле ключик. Он тебя и твоих товарищей сюда кинул. Здесь вас Охотник и проредил. Кого поймал и сожрал, а у кого–то душу поглотил.

«Этого не может быть, потому что быть не может, — подумал я. — Но с другой стороны, какая–то доля правды в словах Мишани может быть. Абас, он же Охотник, оказался реальностью, а вокруг меня незнакомая местность. Ладно, торопиться не надо. Может, я вообще сейчас лежу где–то в больнице, врачи–реаниматологи пытаются вытащить меня из комы, а я блуждаю в лабиринтах собственных фантазий».

— Ворон, — мужичок слегка приподнял правую ладонь, и я снова убедился, что у него три пальца, — пистоль свой опусти, выстрелишь ненароком от душевных переживаний, а мне лишняя дырка в стене избы не нужна.

— А если не опущу?

Мишаня усмехнулся:

— Это мой дом. И я здесь хозяин.