Источник зла (СИ)

Насытившись, я наполнил свежей водой флягу. Затем взял с собой несколько крупных рыбин, взвалил их на левое плечо и направился к избе. Шел не торопясь и с оглядкой. Все спокойно. Птиц, правда, не видно, и мошкара куда–то исчезла, а в остальном обычный островок посреди озера. Солнышко светит, не жарко и после плотного перекуса мое настроение заметно улучшилось. В конце концов, все не так уж плохо, как могло бы быть.

Стоп! Я увидел на земле след и замер. Осмотрелся по сторонам. Никого нет, но в сыроватом грунте свежий отпечаток голой ступни с тремя пальцами, как у мертвого Мишани.

«Неужели полукровка здесь не один или это его старый след»? — подумал я и отметил, что следы ведут в небольшую рощицу в двухстах метрах от избы.

Отступить или двинуться по следу? Выбор не велик и я его сделал. По следу пойти всегда успею, а сейчас надо вернуться в избу, оставить рыбу и подготовиться к ночлегу.

Оказавшись во дворе, я сразу кинулся туда, где оставил труп Мишани и… не обнаружил его.

Тело полукровки отсутствовало и только примятая трава, несколько застывших сгустков крови на ней и разбросанные в стороны ветки, свидетельствовали о том, что здесь лежал труп.

«Неужели труп кто–то утащил? — промелькнула мысль. — Или еще хуже… А что хуже? Да говори уже… Перед самим собой можно не юлить… Мишаня ожил, вот что хуже… Да ну… Не может быть… А вдруг может?»

Бросив взгляд на ворота, я начал отступать в избу и в этот момент появился ходячий мертвец. В общем–то, не такой уж и страшный — в американских фильмах они выглядят ужаснее. Но оживший мертвец все равно остается мертвецом. Это неестественно и внушает сильнейший страх. Поэтому, когда Мишаня, переваливаясь с боку на бок, с темной коркой застывшей сукровицы на глазу, стал приближаться, я вздрогнул и едва не дал слабину. Захотелось сбежать от мертвяка, как можно быстрее и как можно дальше. Однако я пересилил свой страх, заставил себя оставаться на месте и, выхватив из кобуры «макаров», начал стрелять.

Я стрелял, словно на полигоне, повернувшись к мишени, которой в данный момент стал мертвец, правым боком, и выпускал в него одну пулю за другой. А он, что характерно, в отличие от глупых американских зомби из фильмов, которые тупо прут вперед и не сворачивают, не ловил пули головой, а старался увернуться. Правда, двигался медленно и пули все равно ложились в цель. Вот только в голову попасть не удавалось. Мозги Мишани, пусть даже мертвые, каким–то образом продолжали работать и он что–то соображал.

Расстреляв магазин, я повредил живому мертвецу левую руку, сломал пару ребер и задел ногу. Результат крайне слабый, а Мишаня все ближе. Перезарядить оружие я не успевал, и снова нужно было убегать. Но вместо этого я выхватил серебряный клинок и мертвец, увидев его, остановившись в паре метров от меня, заговорил:

— Ты меня убил… Зачем… Я тебе зла не желал… Мне бы тока подкормиться малость… Зачем… Ты плохой… Убил Мишаню… Мама…

Голос звучал неестественно, что и понятно, так как язык мертвеца опух и мешал ему говорить. В этом нет ничего странного. Однако странным было другое — его жалобный тон с детскими причитаниями. Ничего подобного я не ожидал и немного растерялся. Клинок слегка опустился к земле и в этот момент мертвец попытался меня атаковать. Выставив перед собой руки и раззявив рот, в коем блеснули острые клыки, которые стали еще больше, он прыгнул вперед.

У мертвеца был шанс, но из–за поврежденной ноги прыжок вышел не таким точным, каким он должен быть. Поэтому я смог увернуться и отступил влево. А когда оживший труп, покачнувшись, приземлился в то место, где я только что находился, ударил его серебряным клинком в голову.

«Череп! — в последний момент подумал я. — Сейчас клинок соскользнет и придется резко отступить, чтобы не попасть под его руки или клыки!»

Неизвестно, кто делал серебряный клинок, но он пробил голову мертвеца легко, словно картон. Оружие вонзилось Мишане в череп, металл разрушил мозг и так я прикончил его во второй раз.

Оживший мертвец вновь лишился жизни и, не откладывая дела в долгий ящик, я перезарядил «макаров» и вытащил из черепа Мишани серебряный клинок, обтер его об одежду мертвеца, сунул клинок за ремень и осмотрелся.

Снова в голове два извечных русских вопроса — кто виноват и что делать?

С виновником понятно — это я собственной персоной. Если бы сразу расчленил мертвого Мишаню или сжег, он не смог бы ожить.

А с дальнейшими планами все просто — надо Мишаню развеять в прах. С дровами порядок. Избу не трону, а забор все равно трухлявый и меня никак не защищает. Он на погребальный костер и пойдет. Вот только сжигать труп надо ночью и в низине, чтобы огонь и дым не увидели те, кто может мне навредить.

— Решено, так и поступлю, — произнес я и, пользуясь тем, что пока светло, начал разбирать забор и скатывать бревна вниз по склону.

9

Вы видели, как горит магний? Он вспыхивает резко. Огонь быстро пожирает его структуру и он практически не оставляет после себя следов.