Исток

Он был прав: на цивилизованной планете, в местах, пригодных для обитания, из любой точки придется пройти не более определенного расстояния, чтобы наткнуться на признаки человеческой деятельности; чем выше цивилизация, тем это расстояние меньше.

— Что думают специалисты? — спросил командир.

— Топливом нужно запастись побыстрее, — проговорил Альстер, оторвавшись от хмельного напитка воспоминаний. — Не то встанут реакторы, и всей нашей защите будет грош цена.

— Согласен с энергетиком, — кратко доложил Стен, главный инженер.

— Хорошо, — сказал командир, хмурясь. — Рискнешь ли ты сам, штурман, возглавить группу, снабженную лишь легким оружием?

— Да, — ответил навигатор, не колеблясь.

— Тогда готовься к выходу.

4

Подготовка заняла немного времени. Все действия, связанные с высадкой на незнакомой планете, были давно выучены наизусть и выполнялись без размышлений, под руководством той памяти, что живет в мускулах, а не в мозгу. Так ходит человек, не думая о последовательности действий. Минули минуты, когда люди одевались и снаряжались; когда они хрупким строем встали перед кораблем — маленькие и, казалось, беспомощные по сравнению с ним, штурман выступил вперед и доложил командиру о готовности.

— Значит, — сказал командир, — ты по-прежнему уверен. — Он окинул взглядом строй — девять человек, штурман был десятым, так что на борту оставалось сейчас шестнадцать человек, включая самого командира. — Что ж, вот задача: исследовать местность в радиусе десяти — двенадцати километров. Ищите следы, признаки… но в первую очередь — воду. Продолжительность суток вычислена — двадцать один час с минутами. Вы сможете вернуться к рассвету, к четырем часам. — Он помолчал, словно бы желая — и не решаясь сказать что-то. — И еще… Отойдем-ка. — Командир сделал несколько шагов в сторону, штурман последовал за ним. Остановившись, касаясь рукой шершавого металла амортизатора, командир сказал негромко и не по-служебному: — Слушай… Все знают, что из всех навигаторов Звездного флота ты — лучший. И если ты однажды промахнешься, это вовсе не бросит на тебя тени. Самый меткий стрелок порой не попадает в центр мишени… Никто не взглянет косо, никто даже в мыслях не упрекнет тебя. Теперь попытайся понять то, что я тебе скажу. Если мы и вправду на Истоке, то это означает крушение мечты о совершенстве, которого можно достичь. А ведь именно для того послала нас Земля, чтобы мы хоть краем глаза полюбовались на великолепие будущего. Что же мы привезем людям? Вместо бесконечности — нуль? Это плохая математика. Так вот, не лучше ли нам признать, что мы не нашли Исток?

— Нам?

— Да. Я не боюсь упреков, страшно другое: разочарование в главном. Поэтому пусть говорят, что я плохой капитан. Пусть решат: нет, ему не следовало поручать экспедицию. Пусть надо мною просто смеются на улицах! — но этой ценой, которую я готов уплатить, будет куплено спокойствие и уверенность всех людей. Иначе многим придется отказаться от привычных представлений, а это всегда тяжело, и последствия этого бывают порой плачевны. Ты сам знаешь, во что обошлась Земле наша экспедиция. Прежде чем снарядят другую такую, минут годы, сменятся поколения. И от нас с тобой зависит, сменятся ли они в спокойствии или в тревожном недоумении…

— Ты говоришь, от нас с тобой?

— Мне не нужен виноватый; я согласен сам стать им. И прошу тебя лишь об одном: раздели эту вину со мной, признай, что ты — пусть второй, пусть после меня — ошибся тоже. Мы оба виноваты в том, что корабль пришел не туда. Это тяжело. Но космос закалил нас и нам многое под силу. Ну, дай руку, и пусть лишь мы одни будем знать истину.

И командир протянул руку. Штурман взял ее в свою ладонь, но не так, как делают, чтобы скрепить согласие; он взял ее, точно хрупкий предмет, не сжимая, и тут же отпустил со словами:

— Ты сказал: пусть только мы будем знать истину. Но ведь мы ее как раз и не знаем! Но предположим, что она такова, как ты считаешь; почему же ты решил, что если мы вернемся и откровенно расскажем об увиденном, настанет разочарование? Оттого, что внешние черты будущего окажутся иными? Но чем дальше — тем ближе будет становиться это будущее и для нас, и тем яснее будет видно, как оно выглядит. Я не верю в гибель цивилизаций, и меня не страшит эта пустота: настанет срок, и она объяснится. Тревожит другое: ты, значит, согласен, что это — Исток, наше будущее; ты только решил, что это исток иссякший, и испугался. Однако командиры могут быть осторожными, но бояться не должны. Ты согласен?

— Нет! — резко сказал командир. — Не согласен. Я не испугался, и это не Исток. И именно ты докажешь это всем — и самому себе, потому что если вы не найдете сегодня ни единого следа культуры, то это будет означать лишь, что ее нет здесь и не было вообще.

— Что ж, посмотрим, — сказал штурман и взглянул на часы. — Нам пора. Ты позволишь?

— Хорошо, — разрешил командир. — У меня все.