Исток

   — Я вижу, ты разбогател, — проскрипел домохозяин, заглядываясь на корзину со снедью. — Наверное, тебе покажутся тесными твои покои и ты пожелаешь съехать?.. Но прежде, чем сбежать, не забудь отдать долг!..

Василий поглядел на домохозяина с нескрываемым презрением, а корзину с провизией нарочно поставил поближе к алчному старику, чтобы подразнить сквалыгу видом и запахом всяческой снеди. Достал кошель, отсчитал на ладони дюжину серебряных монет и бросил к ногам старика со словами:

   — В расчёте!

Старик схватил монеты, проскрипел ехидно:

А ежели у тебя есть деньги, почему вперёд не платишь?

   — Не хочу!

А вдруг ты денежки пропьёшь или потеряешь, чем будешь платить?.. Чтоб завтра к вечеру принёс плату за месяц вперёд! А не то пожалуюсь квартальному надзирателю и он засадит тебя в тюрьму!

   — Я тебе ничего не должен, и нет такого закона, чтобы сажать в тюрьму невинных людей, — сказал Василий, с трудом поднимая корзину.

   — Недавно одного купчишку посадили в долговую яму, — торопился рассказать очередную сплетню домохозяин, пока Василий пристраивал тяжёлую корзину на плече. — Так его жёнка, чтобы купчишку своего из позора выкупить, стала торговать собой! Гляди, как бы и своей красотке не пришлось вечерами ходить в Платею!.. Хе-хе-хе...

Василий прошёл через двор, свернул в тёмный подъезд.

По каменной лестнице поднялся на самый верх дома, где снимал каморку. Толкнул дверь — она оказалась на запоре.

Постучал, прислушался.

Ещё раз постучал.

Наконец послышался робкий голос:

   — Кто там?

   — Открывай, Мария!..

Лязгнул засов, тихо отворилась дверь, и Василий увидел заплаканные глаза жены.

   — Я уже боялась подходить к двери, — пожаловалась Мария. — Домохозяин трижды приходил, грозился согнать с квартиры, если мы не внесём сполна всю недоимку... Я его умоляла потерпеть хотя бы несколько дней, а он, он...

   — Успокойся, — тихо сказал Василий, проходя мимо Марии в комнату. — Никуда не сгонит. Я заплатил ему.

   — Тебе дали жалованье? — обрадовалась Мария. — Ох, сколько купил! Ты истратил все деньги?

   — Только самую малую часть. Сейчас я тебе объясню...

Мария тихо охнула и опустилась на лавку, в испуге прикрывая рот ладонью.

   — Что-то случилось? — едва слышно спросила она.

   — Да... Я ушёл из вофров.

   — Ох! — испуганно всплеснула руками Мария.

   — И поступил на службу, где будут платить больше!

   — Господи!.. Неужели нам наконец улыбнулось счастье? — не веря себе, прошептала Мария и бухнулась на колени перед образом Богородицы. — Услышала мои молитвы заступница наша! Смилостивилась Пресвятая Дева!

Василий неловко улыбнулся.

   — Благодари благодетельницу нашу! — пылко и благостно прошептала Мария и заставила мужа стать на колени.

В своей кроватке проснулся Константин, приполз к родителям, чинно стал рядом, принялся крестить лоб и отбивать поклоны.

Потом Мария проворно вздула огонь в очаге, и поплыл по комнате сладкий аромат жареной барабульки.

Устало сложив руки на коленях, Василий сел к очагу, поглядел на хлопочущую жену, на малыша, уминающего за обе щеки сласти, и почувствовал себя совершенно счастливым...

   — Нет ничего теплее семейного очага!.. — весело глядя на мужа, сказала Мария.

   — Дымоходы давно прочистить пора, — заметил Василий. — Наш жирный боров только деньги горазд требовать с постояльцев, а за домом вовсе не следит.

Вспомнилось недавнее ворчание домохозяина — и Василий снова подумал о том, что пора съезжать из этой убогой конуры. Может быть, удастся подыскать для начала домик, небольшой, с крохотным садиком. Или попросить у нового господина жалованье за год вперёд, и тогда, может быть, не нанимать, а даже купить дом, хотя бы маленький, хотя бы на окраине, но — свой. И тогда заживут они мирно и счастливо...

* * *

Но даже в самых радужных мечтах не мог представить себе Василий, какая судьба ему уготована, какие перемены подстерегают его в самом недалёком будущем.

А если бы кто-то сказал двадцатилетнему вофру с площади Амастриана, что он станет основателем одной из самых блистательных династий на византийском престоле, Василий бы ни за что не поверил. Да и кто бы на его месте мог поверить?..

ГЛАВА ВТОРАЯ

В главном храме небогатого монастыря Пресвятой богородицы в одном из тихих предместий Адрианополя подходила к концу заутреня. Священник уже запел «Отче наш», когда к воспитанницам, благоговейно преклонившим колени перед тёмной иконой Девы Марии, бесцеремонно шаркая стоптанными кожаными сандалиями по каменному полу, приблизилась дородная монастырская ключница, склонилась к одной из молящихся юных дев и проворчала:

   — Елена, а ну-ка, поднимайся скорее, к тебе приехал отец! Матушка игуменья велела мне без промедления собрать твои пожитки, а тебя она дожидается в своих покоях. Чует моё сердце, что покидаешь ты нас навсегда...

Испуганно охнув, Елена поспешно перекрестилась, приложилась губами к иконе, от радости чуть не расцеловала ворчливую ключницу и, провожаемая завистливыми взглядами молодых монахинь, послушниц и воспитанниц, полетела в покои игуменьи.

У монастырских ворот стоял лёгкий возок, в который была запряжена четвёрка гнедых коней.