Исток

Переходя от одного кружка собеседников к другому, Бьёрн узнавал городские новости, слухи и сплетни, выслушивал малоправдоподобные, но увлекательные рассказы о заморских чудесах и диковинах, а также откровенные сказки, которые их сочинители не без успеха выдавали за истинные происшествия, которые, как правило, случались настолько далеко, что никто никогда там не бывал, и невозможно было проверить, было ли на самом деле такое, что корова принесла двух козлят, одного белого, а другого рыжей масти, а из грозовой тучи на землю целый день напролёт сыпалась крупная живая рыба...

Скоро у Бьёрна повсюду появились знакомые, которые радостно приветствовали его:

   — Здравствуй, варанг.

Иной раз к Бьёрну обращались с просьбой стать третейским судьёй в важном споре:

   — Ты только послушай, что рассказывает известный враль Агапит!.. Он уверяет, что бывают такие камни, которые могут любить.

   — Что любить? — деловито уточнял Бьёрн.

   — Например, те или иные звёзды... Ну, можно ли верить в подобную чушь?! Для того чтобы любить, существо должно обладать душой. Разве может быть душа у камня?

   — Не знаю, как там насчёт души, — уклончиво отвечал Бьёрн, завладевая вниманием слушателей, — только у моего отца был такой камень.

   — Что ты говоришь?

   — Да... С виду невзрачный, чуть рыжеватый. Но этот камень всегда поворачивался одним и тем же боком к одной и той же звезде — к известному каждому мореходу Посоху, вокруг которого всегда обращается Большой Лось.

   — Ты, варанг, вероятно, имеешь в виду Полярную звезду и Большую Медведицу? Мы не знаем второй неподвижной звезды, кроме Полярной.

   — Называйте её как хотите, только тот камень всегда, при любой погоде, стремился повернуться к Посоху одним боком... Отец клал его в миске с водой на кусок дерева, и камень поворачивался, увлекая с собой и кусок дерева.

   — Ну вот, видите, — облегчённо вздыхал Агапит, — уж если варанг Биорн подтверждает, так оно и есть на самом деле... Слушай, варанг, не отобедать ли нам сейчас у хромого Симеона?

И, подхватив Бьёрна под руку, довольный Агапит зашагал ко всем известной харчевне.

Спустившись в подвальчик, Бьёрн вместе с Агапитом направился в угол.

Похоже, что мужчина, сидевший от всех на отшибе, устроился там надолго — перед ним уже выстроилась целая вереница порожних глиняных кружек, а хромой Симеон поставил на стол ещё две полные, причём водрузил их с таким грохотом, что даже видавшие виды завсегдатаи харчевни вздрогнули.

   — Не любит меня Симеон, — пьяно улыбаясь, пожаловался Агапиту и Бьёрну мужчина. — То ли дешёвого вина ему жалко... Никто нас не любит, хотя все боятся. А мы, позволю себе заметить, приносим большую пользу, и без нас честным людям жилось бы гораздо хуже.

Лишь тогда Бьёрн догадался, что судьба свела его с мелким чиновником из ведомства городского эпарха, а проще говоря — с соглядатаем.

По закону, действовавшему в столице империи, корчмари обязаны были поить вином секретных осведомителей бесплатно, но никто не мог заставить относиться к доносчикам с уважением, оттого-то и швырял хромой Симеон кружки с вином, оттого-то и делал презрительную гримасу, выражая своё отношение к соглядатаю.

   — А про тебя я всё знаю, — сказал соглядатай Бьёрну. — Я знаю всё-ё-ё...

   — Что с того? — усмехнулся Бьёрн. — Занять моё место ты не сможешь, хиловат ты, дружочек, грабитель тебя в два счета...

   — У меня не менее важная служба, — оттопыривая нижнюю губу, ответил доносчик. — Ты охраняешь сокровища всего лишь одного аргиропрата, а мы охраняем спокойствие всей империи!..

Придвигая к Бьёрну одну из своих кружек, доносчик негромко поинтересовался:

   — Отчего бы нам с тобой, раз уж мы занимаемся одним делом, не стать друзьями?.. Меня кличут Елеазаром, а тебя, я знаю, прозывают Биорном...

   — У меня нет нужды в твоей дружбе, — довольно грубо сказал Бьёрн, надеясь таким ответом избавиться от назойливого собеседника.

Однако Елеазар не только не обиделся, но даже напротив, с доверительной улыбкой склонился к Бьёрну, негромко спросил:

   — А ты не желал бы легко и просто при удобном случае заработать несколько монет?

   — Мне хватает моего жалованья.

   — Э-э-э, да ты вовсе не прост, варанг Биорн! Ты редчайший экземпляр человеческой породы, ведь обычно жалованья не хватает всем и каждому. Но ты даже не поинтересовался, какова могла быть служба, за которую ты получил бы некоторую толику серебра. А служба вовсе не обременительна. Тебе не пришлось бы даже пальцем пошевелить. Просто время от времени, встречаясь тут, у Симеона, ты бы мне сообщал, как и чем торгует твой хозяин. Предшественник твой состоял у меня на жалованье и делился со мной всем, что знал, довольно охотно.

   — Что тебя может заинтересовать в делах Автонома? Он же самый обычный златокузнец.

   — Э-э... Аргиропраты в империи находятся на особом счету. Они осуществляют торговые сделки с драгоценностями. Тебе никогда не доводилось видеть, чтобы золото или серебро поступало к Автоному в виде лома?

   — Это как?

   — Например, блюдо смято и сдавлено... Или, к примеру, чаша распилена пополам.

   — Для чего? — удивился Бьёрн.