Исток

   — Что ж... Пожалуй, надо ехать, — согласился Феофилакт и отдал слугам распоряжение, чтобы седлали каракового жеребца, а сам отправился в покои переодеться.

Феофилакт был не на шутку взволнован, совсем как в юные годы, когда ему предстояло впервые быть представленным царствующему монарху. В сущности, нынешний вызов в Большой Дворец по важности не уступал монаршему приглашению, поскольку на время отсутствия императора в столице вся власть переходила в руки вышеупомянутого триумвирата.

Опальный чиновник был одновременно и взволнован, и насторожен, и даже чуточку растроган — всё-таки его не забыли, в его советах испытывают нужду, его вновь призывают к служению.

Облачившись в парадный наряд и перепоясавшись мечом, в сопровождении дворцового вестника Феофилакт отправился во Дворец.

На Месе опытный глаз Феофилакта заметил некоторые странности — вот два вооружённых до зубов всадника на взмыленных лошадях обогнали Феофилакта, поспешая ко Дворцу, а вот попались навстречу несколько озабоченных чиновников, которые мчались во весь опор не разбирая дороги, так что простолюдины едва успевали отскакивать в стороны, дабы не быть искалеченными.

У Халки стояла усиленная стража, с подозрением оглядывавшая всякого прохожего, и за воротами на всей территории Большого Дворца можно было заметить следы всеобщей растерянности, нездоровое оживление, никак не свойственное мирному летнему вечеру, когда следовало бы наслаждаться покоем и безмятежностью, благоуханием цветов и дорогих благовоний...

Гонец проводил Феофилакта к одному из входов, а там его уже дожидался особый придворный, который помог спешиться и провёл самой короткой дорогой в зал уединённых совещаний синклита.

За совершенно пустым столом сидели высшие руководители империи — сухощавый эпарх Никита, чрезмерно усталый местоблюститель патриаршего престола Фотий и весьма удручённый чем-то дородный патрикий Дамиан.

От самой двери Феофилакт поклонился высшим сановникам — достаточно низко, чтобы продемонстрировать своё почтение, однако же и достаточно непринуждённо, дабы не быть предвзято обвинённым в заискивании и угодничестве.

   — Садись, Феофилакт, — нетерпеливо пригласил Никита, указывая отставному протоспафарию на позолоченное кресло. — Мы решили пригласить тебя для совета, ибо никто в Городе не может быть осведомлён в интересующем нас деле лучше тебя.

   — Весьма польщён и тронут столь высокой оценкой своих скромных познаний и буду рад оказать вам любую услугу, — покорно склоняя голову, ответил Феофилакт.

   — Садись, и приступим к делу! — поторопил патрикий Дамиан, нервно перебирая янтарные чётки.

Сохраняя достоинство, Феофилакт обошёл стол и занял предложенное ему кресло.

   — Феофилакт, они уже в Босфоре!.. — неожиданно выкрикнул Фотий. — Их можно ждать у стен Города с минуты на минуту!.. Что нам делать? Чего от них следует ожидать?! О, горе, горе всем нам...

Из сбивчивых выкриков непомерно разволновавшегося первосвященника Феофилакт ничего не понял, а потому обратил свой взор к эпарху.

   — Положение весьма серьёзное, — подтвердил Никита. — Это я заявляю не для того, чтобы запугать тебя, Феофилакт, но чтобы и ты проникся ответственностью момента.

   — Но что, собственно, происходит?

   — Как донесли наблюдатели, в Босфор несколько часов назад вошла несметная флотилия варварских кораблей, — озабоченно принялся докладывать убелённый сединами прославленный флотоводец Никита и бессильно сжал высохшие кулаки, словно сожалея о том безвозвратно ушедшем времени, когда он был молод и отважен, занимал пост друнгария флота и командовал морскими сражениями, а теперь вынужден сидеть во Дворце и с тревогой прислушиваться к вестям, доносящимся с берегов Босфора.

   — Это тавроскифы! — вновь выкрикнул Фотий. — Варвары!..

Как ни странно, отставной протоспафарий не испытал удивления, выслушав известие о нашествии крупных сил тавроскифов. Более того, он даже почувствовал, как с души его свалился тяжкий камень сомнений. По крайней мере, теперь он смог убедиться, что чутьё опытного государственного мужа не изменило ему и на сей раз, сбылись все тревожные предчувствия.

   — Феофилакт, расскажи нам всё, что ты знаешь о повадках и наклонностях этих дикарей! — взмолился Фотий. — И нельзя ли каким-либо образом отвлечь тавроскифов от Города?

   — Каким именно образом? — горестно усмехнулся Феофилакт, прощая первосвященнику абсолютное непонимание военной стороны дела.

   — Ну, я не знаю!.. — в отчаянии вздымая руки, воскликнул Фотий. — Может быть, следует попытаться подкупить их главарей или перессорить их между собою?

   — Полагаю, сейчас об этом говорить не следует, — собираясь с мыслями, ответил Феофилакт. — Делать это следовало много раньше.

   — Умеют ли эти тавроскифы брать приступом городские стены? — озабоченно поинтересовался Никита.