Исток

Всё же нашёлся некто, на кого не подействовали властные чары эпарха.

   — Как нам сохранять спокойствие, если у городских цистерн происходят драки из-за каждого ведра воды?

Никита Орифа поискал глазами в толпе этого оратора.

   — И почему хлебопёки стали продавать такие маленькие хлебцы, что ими невозможно насытиться и ребёнку?!

Эту тираду произнёс мужчина в видавшей лучшие виды судейской хламиде, похожий на рыночного стряпчего, составляющего прошения и челобитные для простолюдинов. С оппонентами подобного рода следовало действовать тоньше, и потому эпарх сказал с нескрываемой печалью:

   — Я не ожидал этого от наших хлебопёков. Им будет нынче же отдан строгий приказ выпекать хлебы точно такого же размера, как и вчерашние... А для усмирения драк у цистерн, я полагаю, следовало бы создать отряды милиции из числа достойных граждан. Ты мог бы возглавить один из отрядов?

   — А чем будут заниматься муниципальные стражники?

   — Муниципальные стражники мобилизованы для несения караульной службы на стенах Города! — жёстко поставил крикуна на место Никита. — Полчища ненасытных варваров приблизились к Городу! И вы, вместо того чтобы здесь надрывать глотки, брались бы лучше за оружие да выходили на защиту родных очагов! На стены, мужчины!.. Опасность угрожает нам и с моря и с берега!.. К оружию!

Однако, вместо того чтобы с патриотическими возгласами устремиться к арсеналам, толпа на глазах стала редеть, и вскоре перед колесницей расчистился путь.

Нахлёстывая четвёрку лошадей, Никита погнал колесницу к Большому Дворцу.

В Константинополе проживало более полумиллиона человек, но эпарх не мог бы поручиться за то, что хотя бы один из сотни жителей будет стойко сражаться с варварами.

Разумеется, во всех регеонах огромного города уже собирались отряды чрезвычайного ополчения, к императорскому дворцу Дафны ещё с ночи начали собираться вооружённые отряды городской милиции, набранной из состоятельных ремесленников и торговцев.

В довершение всех бед эпарха, в Константинополе, кроме внешних врагов, существовало немало и внутренних. В столице было много, пожалуй, даже слишком много рабов, ведущих своё происхождение из разных мест, в том числе и принадлежавших к славянским племенам.

Вблизи наступающих на город тавроскифов эти рабы становились особенно опасными, они могли немало навредить обороне внешних стен, могли под покровом темноты напасть на стражу, стоящую у важнейших ворот, могли...

Да мало ли бед могли натворить рабы?!

По городу уже разъезжали глашатаи, оповещали горожан о необходимости надёжно обезопасить всех рабов, закрыть их в домашних тюрьмах и складах, в погребах и кладовых.

Агентам эпарха следовало превентивно арестовать всех подозреваемых в сношениях с еретиками-павликианами, а таковых набиралось несколько сотен.

Необходимо было, также без промедления переправить на азиатский берег Босфора людей, знающих потайные входы в Город, для встречи императора и обеспечения высочайшей безопасности.

Предстояло эпарху завершить немало и других дел, намеченных минувшей ночью.

Колесница мчалась по настороженной, притихшей главной улице. И эпарх столицы видел эту улицу словно бы внове.

Непривычными, до боли беззащитными показались Никите дома и площади, портики и колонны, сооружённые в честь славных монархов, правивших сотни лет тому назад.

Константинополь!.. Царственный град!..

Никита любил этот город, и нашествие дикарей лишь заставило заново прочувствовать всю глубину его любви к этому необозримому мегаполису, оплоту христианской цивилизации, к самому родному уголку во всей вселенной...

Ах, Константинополь, город славы Господней, богатый и кичливый, роскошный и трудолюбивый, изнеженный и воинственный, разноязыкий и единый...

Рядом с богатыми дворцами теснились трущобы, благоухающие сады и цветники соседствовали с гниющими отбросами рыночных площадей, залитые щедрым солнцем площади переходили в узкие, не ведающие света Божьего проулки. На берегу знаменитой бухты Золотой Рог смешивались тонкие ароматы мироваров и едкая вонь кожевенных мастерских, вырабатывавших лучшие в мире сафьян и пергамен.

Со всей земли, из Европы и Азии, Индии и Африки стекались в Константинополь лучшие мастера и умнейшие философы, здесь жили потомки славных и знатных фамилий, берущих своё начало в Великой Римской империи, и важные царедворцы, умелые зодчие и мудрые священнослужители.

Однако Никите было ведомо и то, что ни один город на земле не мог соперничать с Константинополем по числу нищих и увечных, воров и проституток, юродивых и бродяг, грабителей и мошенников, взяточников и клятвопреступников, лжесвидетелей и лихоимцев.

Пришла беда неведомая, но жители Города даже под угрозой смерти от варварских мечей не спешат занять места на стенах. Слабые плачут и молятся, богатые надеются откупиться, неимущие рассчитывают поживиться при дележе чужой добычи.