Исток

Ураганный ветер разбросал корабли далеко друг от друга, волны перекатывались через низкие борта, закрытые кожаными пологами.

Настроение воинов было мрачным.

Конунг Рюрик подбадривал своих сотоварищей:

   — В мае штормы непродолжительны. Ещё немного, и ветер утихнет, мы снова ляжем на курс. Нас ждёт слава, удача и богатство! В Миклагарде у каждого из вас будет много золота, много сладкого вина, каждому будут прислуживать смуглолицые женщины, которые смогут исполнить любые ваши желания... Мы им покажем!..

Сотоварищи слушали конунга Рюрика и желали верить его словам, однако верили не все.

А кормщик Торстейн даже укоризненно пробормотал:

   — Видно, боги к нам стали немилостивы, когда мы отказались идти в поход вместе с конунгом Сигурдом. Этот ураган послан нам в наказание. Боги желают, чтобы кровь людей Сигурда была достойно отмщена.

   — Боги?! — возмутился Рюрик. — Наши боги всегда на стороне щедрых и смелых! Боги любят обильные жертвы! Торстейн, будь готов принять смерть, ибо я посвящаю тебя богу Одину!..

С этими словами Рюрик вонзил кинжал прямо в сердце Торстейна.

Труп кормщика был сброшен в бушующее море, а через какое-то время люди, прятавшиеся под кожаным пологом, почувствовали, что волнение начало утихать.

   — Неужели непогода кончилась? — спросил Эйрик.

   — Боги приняли жертву! — закричал конунг Рюрик, выглянув наружу. — Тучи расходятся!..

И в самом деле — тучи понемногу стали рассеиваться, показалось приветливое солнце, урагана словно и не было, и на поверхности моря осталась лишь лёгкая рябь.

   — На вёсла! — скомандовал Рюрик. — Навались!..

Драккар полетел на полдень.

* * *

На Подоле, в устье реки Почайны, готовился к выходу в дальний путь посольский караван киевского князя — к морю Хвалисскому, в ставку хазарского кагана Ашина.

Три десятка лодий покачивались на ленивой волне. Слышался стук топоров и лязг железа, вялая перебранка корабельщиков и боярских тиунов, стороживших челядь.

Когда солнце поднялось в зенит, ратники и корабельщики уселись вокруг котлов, и в это самое время в речную гавань вошли три варяжских драккара.

Не обращая внимания на побережников, варяги вытащили свои корабли на берег, принялись деловито оглядывать днища, конопатить щели, заливать их густой чёрной смолой, разогретой здесь же, на небольшом костерке.

С трудом объясняясь при помощи жестов, варяги попросили продать им снеди — видно, оголодали в пути.

Расторопные киевские отроки стали предлагать варягам всякие припасы — битую птицу, копчёные окорока, сухари, вяленую рыбу.

Варяги брали снедь, не чинясь и не торгуясь, платили сарачинским серебром.

Незваные гости расположились на Почайне словно бы у себя дома — кто нахально мочился в мутную речную воду, кто рубил на дрова топляк, валявшийся тут и там, кто раскладывал костёр, а кто ощипывал петухов, бросая по ветру рыжие перья.

Князь Аскольд, приехавший к месту стоянки варягов в сопровождении полудюжины пасынков, некоторое время внимательно изучал рослых молодцев, деловито конопативших самую длинную лодью, а затем решительно направил коня к варягу, на крепкой шее которого болталась массивная золотая гривна.

Ничем иным тот варяг не выделялся из своих сотоварищей, наравне с прочими мореходами чинил лодью, не боясь замарать смолой натруженные вёслами руки.

   — Приветствую славных северных мореходов в стольном городе Киеве, на земле великого князя Дира! — сказал Аскольд, натягивая поводья и останавливая коня. — Я князь Аскольд. Кто ты, откуда родом, куда путь держишь?

   — Я конунг Рюрик, — обтирая ладони ветошью, с достоинством, но без чванства сказал предводитель варягов. — Вместе со своими товарищами иду в Миклагард. Я слышал, что греческий император Михаил испытывает нужду в умелых мореходах и храбрых воинах.

   — Всякий правитель испытывает подобную нужду, — усмехнулся Аскольд. — Конунг Рюрик, я приглашаю тебя разделить со мной обед.

   — Ты приглашаешь одного меня? — насторожился конунг Рюрик.

   — Отчего же? Пусть с тобой поедут все, кого ты пожелаешь взять с собой... На берегу в залог верности я оставлю своих-людей.

По знаку Аскольда шестеро пасынков спешились и, ведя своих коней под уздцы, подошли к варяжским кораблям.

С каждого драккара Рюрик позвал по два человека, варяги уселись на коней и следом за князем поскакали по крутой каменистой дороге в город.

* * *

Все мы желаем быть и дальновидными и предусмотрительными, и как же редко в действительности оказываемся такими, думал конунг Рюрик, входя под высокие своды просторной горницы, в которой земляной пол из уважения к чужеземцам был застелен золотистой соломой.

Простодушный киевский правитель Аскольд, похоже, желает выказать перед иноплеменниками своё радушие, дабы все гости разносили по свету слухи о его небывалых достоинствах.

Пусть будет так.

Мы поведаем в других землях о том, как он нас приветил.

Едва Рюрик и его товарищи уселись за дубовый стол, забегали и засуетились слуги, понесли жареное и пареное, копчёное и солёное...

В довершение всего был откупорен бочонок с пивом.