Исток

И, не позволив Колумбу удержать себя, идет по палубе и ныряет в трюм – в первое попавшееся место. Колумб мечтательно смотрит ей вслед. Входит озабоченный монах.

Колумб. Какая красавица. И как скромна!

Монах. Вы, ваша светлость, уже на палубе? Загадка яйца приелась вам так скоро?

Колумб. Именно приелась. Загадки более не существует.

Монах. Вы нашли ответ?

Колумб. Графиня нашла. Она съела яйцо: она была так голодна! Выеденное яйцо, святой отец, – вот цена иной славы.

Монах. Да, голод становится ощутимым. Графиня нашла выход. А мы?

Колумб оглядывается с выражением полной беспомощности. И вдруг лицо его преображается.

Колумб. Я тоже нашел выход! (Протягивает руку.) Видите? Земля! Клянусь спасителем, это земля! У меня всегда было острое зрение. Это первая из земель, которые нам предстояло открыть. Земля!

На крик вбегает чернобородый и вглядывается вдаль. Монах вопросительно смотрит на него. Чернобородый пожимает плечами.

Чернобородый (вполголоса монаху). Азорские острова. Купец с последнего взятого корабля проболтался, что там уже знают о пиратах, наши приметы известны. Лезть туда – то же самое, что сунуть голову в намыленную петлю.

Колумб. Надо подойти поближе и пристать. Там мы запасемся провиантом. Поднимем испанский флаг. Капитан, командуйте же! Необходимо установить… как это у вас называется! Ширину и – да, длину!

Чернобородый свистит. Прибегает матрос.

Чернобородый. Тащи сюда лот, да поживее.

Матрос. Есть!

Колумб. Подождите, друг мой, зачем лот?

Чернобородый. Чтобы измерить долготу, как же иначе? И футшток захвати, эй, ты!

Матрос. Есть, захватить и футшток! (Убегает.)

Чернобородый. А это чтобы измерить широту. Лучше вам, сеньор адмирал, сделать это собственноручно, а то как бы мы чего не напутали.

Матрос приносит лот и футшток.

Колумб (беспомощно). Боюсь, что мне с этим не справиться. Но что я вижу? Парус! Здесь есть корабли. Эй, матросы! Поверните паруса как-нибудь, чтобы мы подождали его.

Чернобородый. Еще не хватало. (Командует.) Марсовые, по вантам! Марсели, трисели, лисели ставить!

Колумб. Но, мне кажется, мы поплыли быстрее! Земля остается позади, парус совсем скрылся…

Монах облегченно крестится.

Чернобородый. Оставьте уж паруса мне, сеньор адмирал, я тут каждый конец чувствую… своей шеей.

Монах. И в самом деле, сеньор, вернитесь к ее сиятельству.

Колумб. Графиня вышла прогуляться.

Монах. В таком случае, к вашему дневнику.

Колумб. Я дошел в нем уже до того, что стал вице-королем. Дальше у меня возникают рассуждения о просвещенной власти, о науках и искусствах, но я не уверен…

Монах. Ну подумайте еще раз о названии новых земель.

Колумб. Знаете, я ведь нашел название! Краткое и звучное: Амелика.

Монах. Понимаю.

Колумб. Ну да, ее зовут Амелия. Графиня Амелия.

Монах. Амелика… Неплохо, но как-то по-детски. Точно лепет. Надо грубее, выразительнее. Америка – вот то, что нужно.

Колумб. И в самом деле… Но мне не хотелось бы подчеркивать, что название дано в ее честь. Графиня скромна, и вообще.

Монах. Это очень просто. Напишите в дневнике, что земля названа так в честь… ну, хотя бы какого-то путешественника, который съездит туда со временем.

Колумб. Но не будет ли это прямой ложью?

Монах. Что вы! Упаси господь – лгать в документе. Это просто ваше истолкование событий, ничего более.

Колумб. Я подумаю. Когда я буду докладывать их величествам…

Монах. Вы очень кстати об этом вспомнили. Идите и подумайте над тем, как вы будете докладывать. Не забывайте: открыть или не открыть земли – дело десятое, важно доложить как следует.

Колумб. Даже не представляю, с чего начать.

Монах. Идемте, я вам помогу. Мы привыкли докладывать самому господу богу, как-нибудь справимся и с этим.

Колумб и монах уходят в салон. Чернобородый остается один.