Исток бытия на границе всего сущего-2: Бездна кошмара (СИ)

— У нас... То есть у меня, наверное, не будет места, — его шея покраснела.

— Вам будут предоставлены спальные мешки и некоторый бюджет.

Мацуя медленно опустил руку, а вместе с ней и голову. Он всё ещё казался немного растерянным, но, по всей видимости, не знал или не хотел выразить причину своего беспокойства. Наконец Икари объявил время, с которого начиналась наша карусель совместного проживания:

— Сегодня в полдень. Вернитесь домой, возьмите вещи и проследуйте на место. На этом всё. Все свободны.

Я бы не сказал...

Когда мы вышли в коридор, Мацуя немного помялся, а затем назвал свой адресс и попросил, чтобы мы приходили не раньше четырёх часов, ибо им... В смысле ему нужно было время всё подготовить. Мурасаки даже не посмотрела на него, раздражённо кусая губы, а Кирияма всё ещё витал где-то в облаках, в которых пребывал весь день после того, как услышал моё откровение. Я один кивнул и сказал:

— Ок.

Наконец мы стали расходиться.

Когда я вышел на песчаный дворик, у меня за спиной неожиданно раздался голос:

— Эм...

Это был Кирияма.

— Что ещё?

— Можно... сказать кое-чего?

Какой настойчивый... я прыснул про себя. Мне хотелось поскорее вернуться домой, чтобы лечь спасть и оставить Ямато самой собирать вещи к предстоящей ночёвке, но видимо сперва придётся раз и навсегда разделаться с этой занозой.

Я кивнул. Кирияма сунул руки в карманы и, сутулясь, провёл меня в небольшой песчаный переулок между нашим бараком и стеной, опоясывающей школу.

Парень стал в тенёчке, опустил голову и видимо замялся. Моё терпение было на исходе, и я сказал ему:

— Давай ещё раз, если ты не понял в первый. Я...

— Я гей, — буркнул он.

— ...

Чё?..

...

...

...

4. нанако

[Гомосексуализм: сексуальное влечение к представителям собственного пола.]

Кирияма рассказ мне свою... Историю.

Оказывается, его семья была большая и бедная, у него было пять сестёр, четыре младшие и одна старшая, с которыми он был вынужден делить свою комнату. Ему приходилось пользоваться их вещами, надевать их розовые кроссовки, сумки, рюкзаки... В школе с него все смеялись, и он бы ещё пережил эти насмешки, легко, если бы они не имели за собой основания...

С самого раннего возраста мальчика привлекали представители своего пола. Сперва: персонажи на картинках — в комиксах, которые покупала ему старшая сестра. Ему нравилось смотреть, как воины, или боксёры, или герои, срывая с себя одежду, пытаются забороть друг друга в честном или не очень поединке.

Мальчик довольно скоро понял, примерно в тот же момент, когда обрёл сознательность, что был немного странным. Сперва он старался скрывать свои тенденции. Это было непросто. Насмешки жалили его в самое сердце. Затем, как только у него появилась такая возможность, он стал всячески бороться против вообще всего, что считал женским в своём поведении. Он стал носить потрёпанные куртки, начал намеренно нарушать все нормы поведения, перестал учиться и вместо этого постоянно ошивался на улице, за что смиренно терпел оплеухи от старшей сестры.

День, когда его приняли в байкерскую банду, которая хозяйничала в его родных трущобах, был лучшим днём в его жизни. Тогда же он вырастил себе свою дурацкую причёску. Это был, своего рода, стиль, которым его товарищи по статье 17, подростковая преступность, выделяли себя на фоне других соперничающих банд. От них же он почерпнул и свои повадки, и своеобразный кодекс чести. Это был островок субкультуры, который позволил ему выжить в беспокойном море отрочества.

И тем не менее он не смог избавиться от желаний, которые засели глубоко внутри его природы, в тех дебрях, до которых он не имел возможности добраться, и из которых они сами время от времени выглядывали наружу, словно кроты из своей норки... Он поглядывал на своих друзей в раздевалке, а затем бился головой о стены. Он пытался компенсировать, вести себя ещё более мужественно, и потому однажды, когда его товарищей вот-вот должны были словить, он вызвался остаться и задержать полицию... Он считал это мужественным. Он был прав. Его поймали, провели между делом тесты и оказалось, что у мальчика имелся потенциал быть Стражем. В срочном порядке с него сняли все обвинения, поставили на учёт и зачислили в нашу школу.

Затем он попытался снова встретиться со своими друзьями, но последние сразу от него сбежали... «Трусы», процедил Кирияма. С тех пор он остался один. Вот и вся история.

Что же касается его странного поведения в отношении Ямато... Когда я прочитал ему речь, он увидел во мне своего рода замену лидеру своей банды. За последние годы ему привили определённые манеры, уличный кодекс. Перед главарём нужно кланяться, нужно носить его вещи и не задавать вопросы. Если кто на него «не так» посмотрит, нужно немедленно намылить ему шею. Он видел в девушке идеал мужественности.

Именно так. Ямато. Идеал мужественности.

Ох*еть.

И вот, совершенно случайно, Нана возглавила байкерскую банду...