Исток. Часть 2

— А я хочу. Согласно правилам вежливости я должен признаться, что тебе удалось доказать то, что не удавалось никому. А именно — что я был неправ. — Он говорил необычным для себя тоном, очень холодно. — Я не ожидал от тебя такого подлого трюка. Хотя у тебя хватило сообразительности признать, что твои действия были тщетными. Ты определила свою позицию. И мою. В память об этом я хочу сделать тебе подарок.

С этими словами он положил каблограмму на стол.

Доминика прочла её и стояла, держа её в руках.

— Теперь тебе не удастся представить свой уход как жертву в честь своего героя. Помня о том, что придаешь такое большое значение тому, чтобы не быть побитой другими, я решил, что ты получишь особое удовольствие от этой каблограммы.

Доминика сложила каблограмму и положила в сумку.

— Спасибо, Элсворс.

Тухи учтиво поклонился и вышел.

С каблограммой в руках Доминика вошла к Скаррету:

— Доминика, поверь, я ничего не мог сделать. Я ужасно огорчен. А откуда ты это взяла?

— Неважно. Но тебе я её не отдам. Я сохраню её. И не надо огорчаться, — что бы ты не сделал мне — или ему — не может быть хуже, чем то, что я сделаю сама. Ты думаешь, что я не вынесу Храма Стоддарда. Подожди, и ты увидишь, что я еще не то могу вынести.

— Кто? — ахнул Китинг.

— Мисс Доминика Франкон, — повторила горничная.

Оттолкнув её, Китинг бросился в прихожую. Ему казалось невероятным видеть Доминику здесь, в его квартире.

— Доминика!… Доминика, что случилось?

— Здравствуй, Питер. Я позвонила тебе на работу. Но там сказали, что ты уже ушел домой.

— Доминика! Я так ошарашен, что что бы я ни сказал, будет не к месту… Твой приход так необычен…

Доминика стояла в сером костюме и черном меховом жакете. Воротник был поднят. Питер никогда не видел её такой. И вдруг он вспомнил, как увидел её в первый раз несколько лет назад, на лестнице в конторе Гая Франкона. И что тогда у него было желание больше никогда с ней не встречаться. Сейчас она выглядела так же, как тогда: незнакомка, испугавшая его пустотой своего лица.

— Садись, Доминика. Сними пальто.

— Нет, я сейчас уйду. Можно я прямо скажу тебе, зачем я пришла?

— Да… Конечно…

— Ты хочешь жениться на мне?

Ноги не держали Китинга. Он сел. Он понял, что она говорит серьезно.

— Если ты хочешь жениться на мне, — продолжала она тем же ровным тоном, — ты должен сделать это немедленно. Внизу меня ждет машина. Поездка в Коннектикут и обратно займет три часа.

— Доминика…

— Я не хочу обманывать тебя и говорить о своих чувствах. Ты не должен задавать вопросов, ставить условия и требовать объяснений.

— Скажи только одну вещь…

— Нет. Ты спускаешься со мной?

— Ты никогда не оставляла надежды… Я не знаю, что и думать… Я сейчас дома один…

— Да, сейчас ты можешь получить совет только от меня. И я советую тебе отказаться. Я хочу быть с тобой честной, Питер. Но я не снимаю своего предложения. Решение зависит от тебя.

— Но… почему?

— Когда-то давно я говорила тебе о причинах. Не жди, что я буду их повторять.

Он долго сидел и молчал. Она ждала, стоя. Наконец, он сказал:

— Хорошо, Доминика. Да.

Они расписались в тот же вечер. Доминика сказала, что жить она будет у него.

— Я бы предпочел жить у тебя.

— Нет. Я откажусь от квартиры.

— Но вряд ли тебе понравится моя. Она тебе как-то не подходит.

— Мне она понравится.

Когда они подъехали к дому Китинга, Доминика не вышла из машины. Она сказала:

— Спокойной ночи, Питер. Мы увидимся завтра. Завтра я пришлю тебе свои вещи. Все начнется завтра, Питер.

— Куда ты едешь?

— Мне надо уладить кое-какие дела.

Когда Доминика в этот вечер вошла в комнату Роурка, он улыбнулся ей. Ho это не была его обычная улыбка. Сейчас в ней была боль ожидания.

Он не видел её после суда. Однажды, он пришел к ней домой, но горничная сказала, что Доминика не может принять его.

Сейчас они смотрели друг на друга, и она думала, что самые прекрасные слова — те, что не были сказаны.

Они лежали без сна в эту ночь.

Утром она наблюдала, как он движется по комнате, как спокойны его движения, и думала о том, что она взяла у него сегодня; ощущая тяжесть в кистях рук, она чувствовала, что её сила как бы перелилась в его нервы, словно они обменялись энергией.

Она сказала:

— Я люблю тебя, Роурк.

Она сказала это впервые. Она увидела на его лице отражение своих следующих слов еще до того, как произнесла их.

— Я вышла замуж вчера. За Питера Китинга.

Было бы гораздо легче, если бы у него исказилось лицо, если бы он стиснул кулаки. Но ничего этого не произошло. И в то же время она знала, что именно это происходит сейчас в нем, только внутри, страдание не облегчалось внешним проявлением.

— Роурк, — испуганно прошептала она.

— Все в порядке, — спустя немного сказал он. И затем добавил: -Подожди немного… Хорошо, продолжай.