Исток Миллиона Путей (весь цикл)

А внизу отрабатывала разные варианты фалангового построения небольшая армия. Сотен восемь гикоргов. Это были гикорги нового 'образца': более разумные и дисциплинированные. Некоторые изменения претерпели и их тела. Фигуры были мощнее, когти ещё длиннее и прочнее. При этом когти были загнуты таким образом, чтобы никак не мешать хищникам сжимать в руках какие-либо полезные предметы. Полезными предметами числились хищно изогнутые ятаганы с клинками из чёрной стали. Из такой же были выполнены широкие нагрудники и зализанные наголенники, в которых щеголяли гикорги. Эта амуниция была приобретена, а точнее - специально заказана у мастеров-оружейников одного из миров Недр, где изготавливалась всякая всячина из очень прочных сплавов. Кошт остановил свой выбор на этих изделиях потому что их материал особо хорошо поддавался магическому влиянию и удерживал отпечатки целенаправленного воздействия. Благодаря этому, Кошт с помощью Локиана установил магическую защиту на новые доспехи гикоргов и увеличил поражающие силы их клинков.

Армия вышла неслабая, хоть и немногочисленная. Теперь Кошт её периодически муштровал, поставив себе задачу сделать её более сильной, мобильной и боеспособной нежели та, с которой он пошёл когда-то на штурм Вершин Истока.

- Мало! - прорычал Локиан, повернув обе головы к Кошту. - Считаю, что мало!

- Смотря какие цели ставить, - слегка усмехнулся бывший Природный верд. - Это, - он кивнул головой на марширующих внизу зверей, - не экспедиционный корпус, а силы обороны. Я готовлю их не к наступательной операции, а к битве прямо здесь, на этой самой равнине.

Локиан, казалось, пришёл в некоторое замешательство.

- Здесь?! Но с кем? Я думал...

- Всё идёт так, как задумывалось, - ответил Кошт странной фразой. - Потом поймёшь.

Он хмыкнул и пристально поглядел на собеседника.

- Хотя в чём-то ты прав, фомор. Их мало. Но я придумал нечто лучшее, чем тратить свои не до конца восстановившиеся силы на создание ещё нескольких сотен. Учись, фомор, мыслить масштабно и искать всегда наилучшие варианты.

Локиан вместо ответа склонил обе головы, выказывая готовность учиться мудрости Кошта. В его глазах зажёгся неподдельный интерес.

- Не знаю, как там дела у Хилокса, - продолжил Кошт, поглаживая проступивший на груди медальон Хвергельмира, который ничуть не тронули прошедшие тысячелетия, - но свою роль он сыграет в любом случае. Наших друзей, даже, в чём-то родственников, - он усмехнулся, - нужно разозлить и подтолкнуть к действиям, заронив в них стремление к мести. Тем быстрее они сунутся в мир, который нас очень интересует.

- Хьёлль, - процедил сквозь зубы Локиан.

- Там обитают очень интересные существа, которые когда-то и вдохновили меня на создание гикоргов. Это один из нескольких миров во всём мироздании, где есть некая цивилизация разумных существ, не являющихся людьми. По-видимому, они остались ещё со времён, когда Нильфхатор...

Кошт вдруг осёкся и, посмотрев на фомора, сказал:

- Впрочем, это тебе ни к чему. Твоя задача в том, чтобы, тенью следуя за нашими... хм... друзьями в Хьёлль, выполнить там два важных дела.

- Я слушаю, создатель! - прорычал Локиан.

- Вот и хорошо, слушай. И тогда силы наши возрастут, а армии пополнятся очень любопытными отрядами, - Кошт сиреневозубо улыбнулся. - Итак, тебе надлежит сделать вот что...

На убитую горем Ульяну смотреть было невыносимо тяжело. Она буквально рвала на себе волосы и всё твердила как заклинание, что лучше бы погибла она, а не сын. Годир успокаивал её как мог, хотя и сам был ужасно подавлен.

В былые годы (и даже века) своей юности он, может, и воспринял бы это легче. Тогда он не общался с отцом десятками лет, тогда он менял женщин и друзей с лёгкостью и беспечностью. И это был обычный для большинства вердов образ жизни. Но теперь... За эти годы, что дали ему семью и близких друзей-братьев, он изменился и привязался к ним ко всем. Потеря малолетнего сына причинила Годиру неимоверную боль. Когда схлынула первая волна слепого горя и огненной ярости, он задумался о многом. Вспомнил он и то, как поддавался безудержному гневу Оритриг, переживая за своих близких, и осознал, что теперь понимает его лучше. Но Оритриг, ставший Олирдом, справился, а значит, справится и он. Не будь он сыном Свидирта!

В это время ощутил Годир и особую духовную близость с покойным отцом. О, если бы только можно было вернуть его и сказать всё то, что он не успел сказать раньше...

Белка и Юна не отходили от Ульяны ни на шаг, утешая её как могли. Свид и вернувшийся из Ири Кридирт пытались разговорами отвлечь Ставра, ошеломлённого потерей брата.

Олирд, выждав момент, завёл с Годиром разговор, который был необходим.

- Эта мразь действовала не по своей инициативе, - сказал он, наливая и протягивая Годиру рюмку водки.

Пили они очень мало, но сейчас это было необходимо, чтобы успокоить взвинченные до предела нервы. Можно было, конечно, погасить все эмоции, погрузив себя в длительную медитацию. Но в такой ситуации хотелось дать волю обычным человеческим чувствам.