Исток зла

Полезший из кабины пан контрабандист с ходу огреб по сопатке так, что его отбросило на кабину. Подбежавший Чебак добавил сапогом в пах так, что бедного водилу согнуло пополам…

— А… За что… панове… не бийте…

— Козел! Уйти хотел!

— Отставить! Отставить, мать ваша курица!

Казаки сунули скрючившемуся у кабины водителю еще пару раз и нехотя отошли…

— Господин сотник, вы ранены…

Прилетело двоим — самому Чебаку отрикошетило от бронника, висящего на окне. В рубашке родился — пуля прошла удивительным образом, чиркнула по плечу и проделала длинную кровавую борозду на щеке. Сотнику попало в руку и в бок, в руку — царапина, пуля в боку засела неглубоко, но было больно. Бок защищал кевлар, автоматная пуля пробила его, но вошла чуть-чуть.

Перевязались… Где-то уже выла сирена…

— Певцов — ты эту беду здоровую сумеешь вести?

— Чего ж хитрого?

— Тогда за руль. А этого — к нам в багажник и связать. Двигаем в расположение…

Дорогу перекрыли примерно в двух километрах дальше, соваться на место боя не рискнули. Поставили поперек дороги фугу, заняли позиции за ней. Полициянты, но с автоматами, здесь полициянты несут службу с боевым оружием…

— Стой… — негромко проронил Велехов…

Поправил на плече автомат, неспешно открыл дверь.

— Руки до горы! — громыхнуло металлом над трассой. — Руки вверх! Бросить оружие! Стреляем на поражение!

Казак неспешно пошел вперед.

— Старший кто?! — крикнул он, подойдя поближе.

— Бросить оружие! Лечь, лицом вниз!

А ху-ху не хо-хо?

— Сотник Велехов, казачьи войска Российской империи! Донское казачье войско! Нахожусь при исполнении! Старшему выйти ко мне!

За машинами началось какое-то шевеление, видимо, паны полициянты никак не могли решить, кому идти. Наконец, один из них вышел, нервно поправляя неловко висящий на боку автомат.

— Ты автомат-то не замай… — ласково сказал ему сотник, — а то у меня нервы не железные.

— Прошу сдать оружие и проследовать до выяснения! — полициянт выдал заученную фразу.

— О как! Аж прóшу. А не прошý. А ты кто таков, панове, чтобы тебе казак оружие сдавал? Обзовись хоть.

— Исправник Вотыла. Прошу сдать оружие и проследовать.

— Исправник. Ну, так вот… исправник. Я сотник Велехов, прикомандирован к штабу Висленского военного округа, выполняю особое задание. Задерживать нас вы не имеете права. Приказываю немедленно освободить дорогу.

— Вы не имеете никакого права действовать на нашей территории, пан казак! Тем более на дороге, это наша зона ответственности.

— Ты совсем глухой, исправник?! Мы выполняем особое задание штаба округа! И тебе мы ни отчитываться, ни тем более оружие сдавать — не обязаны. Приказываю освободить дорогу.

— По правилам, мы обязаны вас препроводить до выяснения.

— А ты свяжись со штабом округа. Спроси генерала Тадеуша Комаровского, командующего. И объясни ему всё это. Давай, только быстро. Мы и так из графика выбились. А я пока в машине посижу, подожду — как свяжешься, доложишь, что там граф Комаровский тебе скажет. Если он соизволит с тобой гутарить.

Сотник рисковал. Но рисковал оправданно. Он уже знал немного поляков и знал, что никто не осмелится связываться со штабом округа. Даже запрос на подтверждение полномочий будет расценен генералом Комаровским, польским аристократом с его обычным гонором, как личное оскорбление. Поляки были такие.

Через несколько минут дорогу разблокировали, и их пропустили…

Вечер 19 июня 2002 года Висленский военный округ, сектор «Ченстохов» Пункт временной дислокации

— Ну? Пан Вацлав? Мабуть сам скажешь, что в машине?

— Всё равно прознаете… — мрачно процедил поляк.

— То есть так. Прознаем обязательно.

— На машине таможенные пломбы. Вы имеете право их вскрывать только в присутствии представителя Таможенного корпуса.

— Сообщили. Да вот незадача — нету на месте представителя Таможенного корпуса. А у меня есть мысль, что машина сия — заминирована. И представляет опасность для всех здесь находящихся. Потому я и имею право ее вскрыть с обязательным последующим уведомлением Таможенного корпуса. Письменным. Так, пан сотник?

— Точно так, пан подъесаул.

— Вот и добре. Огнев, вскрывай давай.

— Есть!

Хорунжий Огнев навалился на ломик, и проволока, на которую была наложена таможенная пломба, треснула, уступая грубой силе.

— Вот так… Открывайте. Осторожнее…

— Ни хрена себе…

Снизу доверху стояли большие картонные коробки без каких-либо обозначений на них. Казаки уже знали, что в них возят.

— Велехов. Ты взял — глянь.

Сотник, уже пришедший в себя и отхлебнувший для снятия стресса стакан горилки, взял коробку, ножом аккуратно вспорол клейкую ленту, скрепляющую ее половинки.

— «Марльборо».

— Не «Марльборо», а «Мальборо». Никогда не курил?