Истоки

Странно, что гарпия не уточнила, какую именно жилу ему вскрывать: венозную или артериальную. Ну, раз не уточнила, значит неважно. Вскрытое горло кролика, стекленеющие глаза животного, в которых плещется обида, не давали мне вначале сосредоточиться на поставленной задаче, но я взял себя в руки и рассматривал кровь, слушал её, нюхал, трогал и конечно пробовал на вкус. Ничем. Ничем она не отличалась от предыдущих проб. Кроме одного. Это я и решил озвучить.

— Всё то же самое, ничем не отличается, кроме одного — необратимости потери жизни. Вместе с кровью из тела уходит жизнь. И тут неважно, венозная это кровь или артериальная, я чувствую, как существо ещё пытается бороться, но оно уже потеряло большую часть жизни и ожить просто не сможет. Жизнь уже покинула это маленькое тельце, кролик умер, хоть ещё и дёргается. Его можно вернуть к жизни разве что магией. А почему бы и нет? Лечебный ветер на него!

Но я опоздал, очки жизни кролика под действием кровотечения растаяли быстрее, чем я пришёл к нужному выводу. Кролик умер. Я пытался что-то сделать, но было уже поздно. Можно было некромантией поднять зомби, но это уже не будет живым существом, а хотелось вернуть кролику именно то, что было отнято по моей прихоти, вернуть жизнь.

— Ты понял! Ты действительно понял! Ты сделал правильный вывод, хвала богам!

— Что я понял? — меня накрыло чувство отвращения к гарпии и к самому себе, — Что жизнь кролику не вернуть? Что он сдох окончательно? Что я отнял жизнь у живого существа по своей прихоти?

— Да! Да, именно это ты и должен был понять! Что эссенция жизни, пронзающая кровь внутри живого существа, теряется безвозвратно при смерти живого существа, и что нельзя просто так бездумно убивать живое ради получения могущества. Кровь даёт многое, но отнимая её у живых ты отбираешь что-то неизмеримо большее, нежели просто кровь. Ты отнимаешь жизнь. Жизнь и кровь взаимосвязаны непрерывно. Кровь — это жизнь, а жизнь — это кровь. И если ты отбираешь её, то ты теряешь что-то и в себе. Не может такой шаг пройти без последствий для живого существа, ни для жертвы, ни для палача. Убийство — самое страшное из всех возможных преступлений. Убийство ведёт к твоей силе, но и к слабости тоже. К силе тела, но слабости духа. И только те, у кого силы духа нет изначально, могут убивать безнаказанно — это больные разумные, маньяки. Или те, кто поставили себе кровь на службу. Но только те, кто растворился в крови, понимают, что путь убийства ведёт одновременно и к силе, и к слабости. Я рада, очень рада, что ты, повелитель, осознал этот момент. И теперь для тебя открыт путь крови. Но как и чьей кровью ты будешь пользоваться — решать тебе самому. Где та граница, которую ты не сможешь перешагнуть и есть ли она? Только мы сами устанавливаем пределы своего растворения. Я на своём пути убила уже двести сорок девять разумных. И я помню каждый из этих моментов окончания жизни. Да, неразумные меня уже не волнуют — для меня это приемлемая плата за могущество. Эту грань я уже перешагнула, но переступать грань отсутствия контроля за смерти разумных я не хочу, да и не могу, ведь иначе я потеряю всё: себя, путь, народ. Я встану на путь поглощения, а это тупик. Не дайте мне боги переступить эту грань. Это единственная моя просьба ко всем шестерым. Не дайте переступить через себя.

Я же держал тушку мёртвого кролика и чувствовал, как на глаза сами собой наворачиваются слёзы. Сквозь выступившую влагу я заметил системную табличку, от которой мог сейчас только отмахнуться, так как не было никакого желания читать её содержимое. Самое странное, что мозгом я понимал, что чувства, испытываемые мной, ненормальны для меня. Ведь я не один раз и даже не десять обрывал чужую жизнь. Я убивал и птиц, и рыб, и животных, домашних и диких. Во время жизни в лесу, мы с дедом постоянно питались убоиной, и я не видел в этом чего-то страшного, это было нормально. Почему же здесь меня так кроет от убийства этого несчастного кролика? Я копался в себе и не мог найти ответа. В результате плюнул на всё и вышел из игры. Надо успокоиться в реальном мире, раз не могу этого сделать в виртуальном.

В реальности меня встретил попугай, заржавший, как псих, отчего сразу захотелось его придушить. И ни малейшего сожаления от таких мыслей я не почувствовал. Это что же получается, виртуал воздействует на наши эмоции, навязывая ложные чувства? Нет, ну бред же, не может такого быть! Наверное…