Истоки и уроки Великой Победы. Книга I. Истоки Великой Победы

Сказано очень правильно, но желания нашего православного царя сильно расходились с его возможностями. Воистину, здесь как нигде уместно напомнить изречение: «Благими намерениями устлана дорога в ад».

Фактически в командование вооруженными силами России вступил начальник штаба Ставки генерал Алексеев М. В., который в военном и политическом отношении сам был большой посредственностью.

С этого момента Николай II практически все время находился в Ставке, в Могилеве, оставив на откуп управление страной своим недалеким и вороватым министрам. Бесконтрольность за должностными лицами империи не могла не сказаться самым отрицательным образом на положении России. Война вызвала небывалое напряжение российской экономики, особенно транспорта. К средине января 1917 года русская армия удерживала на своем фронте 187 вражеских дивизий, т. е. 49 % всех сил противника, действующих на европейских и азиатских фронтах.

Военные расходы России составили в 1914 г. – 1655 млн. руб., в 1915 г. – 8818 млн руб., в 1916 г. – 14573 млн руб. Всю тяжесть войны царедворцы вместе с капиталистами и помещиками, естественно, старались переложить на трудящихся, рабочих и крестьян. Положение народа с каждым днем войны ухудшалось, что не могло не вызвать возмущения как на фронте, так и в тылу России.

Вместе с тем для победы России над ее врагами требовались величайшее напряжение армии и тыла, высокое самосознание, духовное единство и готовность к самопожертвованию каждого защитника отечества. Однако социальная несправедливость, помещичья и буржуазная мораль, как ржавчина железо, столетиями разъедали русское общество. Социальной справедливости нигде в мире не было, но в царской России эта несправедливость существовала особенно выпукло.

Совместно богатство и нищета мирно существовать не могут. Особо следует подчеркнуть, что не столько бедность (она в России, безусловно, была, но не была критической), а именно отсутствие элементарной социальной справедливости сделали русское общество нестабильным, а ее армию – бессильной. Это стало главной причиной революций, гибели России и ее царя, который ничего не сделал для того, чтобы не то что устранить эту смертельную опасность для страны, но хотя бы ее ослабить.

Ярким примером тому может служить история с так называемым восстанием 19 октября 1915 года на линкоре «Гангут», переименованным затем большевиками в «Октябрьскую революцию». Этот новейший корабль был одним из четырех самых мощных линкоров-дредноутов наряду с «Севастополем», «Полтавой» и «Петропавловском», вступившими в строй на Балтике уже в ходе Первой мировой войны, в конце 1914 года.

С появлением таких линейных кораблей, вооруженных 305 мм артиллерией, попытки германского флота прорваться к столице империи через Финский залив были пресечены. Следует особо обратить внимание на техническое совершенство этих боевых кораблей: указанные линкоры отвечали всем мировым стандартам того времени, и их создание было настоящим подвигом русских рабочих, инженеров и ученых. Сама уже постройка этих кораблей опровергает миф об отсталости России. Прошло уже около ста лет, однако в нашей стране ни при советской власти, ни, тем более, при современном капитализме так и не было создано ни одного более мощного военного корабля.

Царь под воздействием Цусимского синдрома, боясь потерять уникальные линкоры, запретил использовать эти корабли в сколько-нибудь второстепенных морских операциях. Поэтому в реальных боевых действиях в течение всей Первой мировой войны эти крупнейшие корабли не участвовали, отстаиваясь на внутренних рейдах военно-морских баз. Длительное бездействие не могло не сказаться самым пагубным образом на воинских коллективах.

Так, в сентябре и октябре 1915 года линкор «Гангут» стоял на бочках на внутреннем Свеаборгском рейде Гельсингфорса. 19 октября, с утра, на корабль началась погрузка угля. Все началось как обычно: на кормовой башне заиграл духовой оркестр, начался аврал по погрузке топлива. Мощность машин линкора составляла около 33 тыс. л. с., а расход топлива – 30 тонн угля в час, поэтому эта операция для моряков традиционно считалась – и она была действительно таковой – самой грязной и тяжелой, сродни работе шахтера.

Учитывая большой объем подлежащего перегрузки угля, угольные ямы «Гангута» удалось заполнить только к концу дня. По традиции, установившейся на флоте, в день погрузки угля на ужин моряки ожидали макароны с мясом, макароны «по-флотски», но на камбузе была сварена надоевшая всем гречневая каша на постном масле. Матросы отказались ужинать. Срочно прибывший на камбуз старший офицер линкора Фитингоф сам, попробовав кашу, стал убеждать матросов: «Братцы, каша очень вкусная, берите и ужинайте». Однако это не успокоило толпу, послышались выкрики: «Жри ее сам, дракон». Гречневая каша полетела за борт. Толпа не расходилась, слышались выкрики: «Долой немцев с флота! Давай ужинать!».