Истоки и уроки Великой Победы. Книга II. Уроки Великой Победы

На рассвете 22 июня 1941 года, в 4 часа утра по московскому времени Германия, нарушив вероломно договор о ненападении, внезапно, без объявления войны, нанесла по Советскому Союзу удар огромной силы: десятки тысяч немецких орудий и минометов обрушили шквал огня по нашим пограничным заставам и мирно спящим частям Красной Армии. Затем в дело вступили бронетанковые и мотопехотные дивизии вермахта.

Еще раньше, когда еще было темно, с бывших чехословацких и польских аэродромов, захваченных Гитлером, в воздух поднялись 1200 бомбардировщиков и более 700 истребителей. Немецкая авиация нанесла внезапный удар по нашим аэродромам, складам боеприпасов и горючего, узлам связи, штабам приграничных округов, военно – морским базам, железнодорожным узлам в Прибалтике, Белоруссии, на Украине и в Молдавии.

Основной авиационный удар агрессор нанес по ближним целям, на глубину до 250–300 километров от границы. Одновременно часть немецкой бомбардировочной авиации была нацелена на дальние стратегические цели и крупные города. Так, уже в 3 часа 07 минут первого дня войны немцы пытались авиационным налетом сначала заблокировать, а затем уничтожить Черноморский флот в бухтах Севастополя. Примерно в это же время немецкая авиация бомбила Киев, Житомир, Минск, Одессу, Смоленск, Ригу, Мурманск, Каунас и другие города Советского Союза.

Лишь после того, как вермахт в максимальной степени использовал эффект внезапности нападения, Гитлер дал указание своему министру иностранных дел Иоахиму фон Риббентропу официально объявить войну Советскому Союзу. Это указание фюрера Риббентроп выполнил, разумеется, с немецкой пунктуальностью.

Накануне советский посол в Берлине В. Г. Деканозов всю вторую половину дня 21 июня звонил по телефону в министерство иностранных дел Германии, добиваясь приема у его руководителя, чтобы вручить Риббентропу протест по поводу продолжающихся нарушений немецкими самолетами советской границы. Одновременно советский посол надеялся получить разъяснения в связи интенсивной концентрацией частей вермахта в непосредственной близости от нашей границы.

Сотрудники немецкого министерства врали, что министра нет в городе, и где он находится якобы им неизвестно. Однако в 2 часа ночи 22 июня Риббентроп, наконец, сам появился в своем министерстве и пригласил советского посла к 4 часам утра в свою резиденцию на Вильгельмштрассе для передачи ему срочного официального сообщения.

Озабоченный резко ухудшающимся отношением Германии к СССР и в надежде хоть что-то исправить, Деканозов, естественно, прибыл вовремя. По воспоминаниям сотрудника немецкого посольства доктора Шмидта, присутствовавшего на этой встрече, далее произошло:

«Я никогда не видел Риббентропа столь возбужденным, как за пять минут до прибытия Деканозова. Он нервно ходил туда и обратно по своему кабинету, подобно загнанному в клетку зверю…».

Нам трудно верится в то, что обычный смертный человек способен предвидеть события, в том числе – свою судьбу. Если бы это было так, то люди не делали так много трагических для себя ошибок и вели себя совсем иначе. Что касается Риббентропа, то, похоже, он чувствовал, что эти действия для него лично кончатся трагически. За свои «заслуги» в вероломном нападении на нашу страну Иохим Риббентроп был удостоен «высокой чести» взойти первым на помост виселицы в специальной камере нюренбергской тюрьмы в 1 час 11 минут ночи 16 октября 1946 г.

Но это все еще впереди, а пока (снова, по словам доктора Шмидта):

«Деканозова ввели в кабинет, и он, вероятно, ни о чем не догадываясь, некстати протянул руку. Мы сели и… Деканозов по поручению своего правительства начал излагать конкретные вопросы, требовавшие разъяснения. Однако едва он заговорил, как Риббентроп, с окаменевшим лицом, прервал его: «Теперь это неважно…».

Таким образом, в то время, когда немецкая авиация уже наносила удары по аэродромам и другим объектам нашей страны (то есть, после того, как немцы наилучшим образом для себя использовали эффект внезапности нападения) в 4 часов утра, 22 июня 1941 г. в Берлине министр иностранных дел Германии И. Риббентроп выполнил формальную юридическую процедуру: от имени своей страны он передал советскому послу Деканозову В. Г официальное заявление (ноту) об объявлении войны Советскому Союзу.

В этот же день, рано утром, в Москве германский посол в СССР граф Фридрих Вернер фон Шуленбург настоял на срочном приеме у наркома В. М. Молотова. На этом приеме в 5 час. 30 мин., высказав личные сожаления, официальный посол Германии продублировал своего берлинского шефа: через советского народного комиссара иностранных передал советскому правительству меморандум, по сути, заявление о нападении немцев на нашу страну.