Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв.

Размышляя над причинами бедствий, постигших Российское государство, Иван Тимофеев, естественно, пытается определить и пути выхода из сложившейся ситуации. А выход один — познать грехи, покаяться в них и возвратить утерянное: веру, единомыслие, общественное согласие, древние обычаи общественного устройства. Как пишет Тимофеев: «До тех пор, пока не совокупимся в братской любви, как достойно быть по Писанию, — враги наши и далее не перестанут вредить нам и одолевать нас».

«Временник» Ивана Тимофеева. 12-й лист. XVII в.

Впрочем, сам Тимофеев, находящийся под впечатлением Смуты, высказывает серьезные сомнения в возможности нового объединения всего русского общества: «Наша неспособность к совместному объединению… и доныне во всем нашем народе не допускает твердого и доброго содружества, потому что мы поражены страхом перед неблагонадежными». Даже выборы «всем миром» нового царя, Михаила Федоровича Романова, которого сам Тимофеев всячески превозносит, не снимают его сомнений. Он уже не верит в способность всеобщего «большого собрания» русского народа найти всех устраивающее решение: «Такое собрание у нас из-за страха невозможно».

Однако в то же время Иван Тимофеев понимает и другое — иного пути, кроме объединения, нет. Поэтому он и заканчивает свое повествование призывом к единению, в очередной раз предупреждая своих читателей: «Если же окажется иное, то мы уже не живем, а являемся безответными ответчиками в будущем за всеобщую погибель земли».

Лжедмитрий I.

Неизв. польский худ. XVII в.

Подводя итоги, необходимо сказать, что «Временник» Ивана Тимофеева стал одним из немногих литературно-философских произведений периода Смутного времени, в котором столь глубоко и последовательно были осмыслены важнейшие причины «разорения» Русской земли. Выдвигая на первый план в полном соответствии с традицией причины религиозно-мистического характера, Тимофеев в то же время оказался способен внести в свое сочинение определенную долю исторического прагматизма. Этот исторический прагматизм проявился прежде всего в том, что Тимофеев стремился осмыслить поступки людей как причины тех или иных исторических событий.

«О причинах гибели царств»

Не жданная никем погибель России, этого «нового Рима», во времена Смуты необходимо порождала у современников желание не только понять причины этой общенациональной трагедии, но и найти некие правила государственного устройства, которые позволили бы в будущем избежать подобных бедствий. Видимо, именно с этим связано то, что в начале XVII века в рукописной традиции появляется философско-политический трактат, получивший в некоторых рукописных сборниках название «О причинах гибели царств» (другое название — «Описание вин, или причин»). Автор трактата неизвестен, но есть отдельные сведения, что сам трактат переведен Василием Садовулиным (или — Садовским) «с различных книг латинского языка». Впрочем, источник перевода также не найден, хотя, если трактат был переведен, скорее всего источник был польским, о чем свидетельствуют многие полонизмы в тексте.

Осада Смоленска войсками Речи Посполитой в 1609–1611 гг. Гравюра

Специфика трактата «О причинах гибели царств» заключается в том, что в отличие от других произведений начала XVII века в нем нет непосредственных размышлений над причинами Смуты. Наоборот, текст трактата полностью свободен от анализа или изложения реальных исторических событий, бывших когда-то в России. Внимание сконцентрировано на общих религиозно-философских, политических, правовых и моральных условиях, в которых любое государство может процветать или же, наоборот, при несоблюдении которых оно может погибнуть.

В то же время в самом трактате приводится огромное количество примеров исторических деяний, которыми автор трактата подтверждает ту или иную свою мысль. Но эти примеры взяты из библейской, греческой или римской истории. Точно так же, как и многочисленные цитаты из Библии и сочинений античных авторов — Платона, Ксенофонта, Аристотеля, Цицерона и других. Подобное использование исторического материала позволяет придать тем идеям государственного устройства, за которые ратует автор трактата, не просто общерусское, а всеобщее значение. И следовательно, показать, как можно использовать общемировой исторический опыт в российских условиях. Продемонстрировать возможность использования общемирового опыта государственного строительства в России — это одна из главных задач всего трактата.