Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв.

И Россия услышала этот призыв. Нижегородское видение по своей популярности и общественному резонансу не только соперничало с видением «некоему мужу духовну», но и значительно превосходило его. Уже летом 1611 года видение записывается и появляется «Повесть о чудесном видении в Нижнем Новгороде». Затем, осенью 1611-го — зимой 1612 года, грамоты с текстом «Повести» рассылаются по всей стране — о Нижегородском видении знали в Перми, Вологде, Устюге, Ярославле, в городах Сибири (например, в Тобольске). Появился текст «Повести» и в войсках, стоявших под Москвой, в частности в полках Первого ополчения под руководством Прокопия Ляпунова. Интересно, что источник появления «Повести» в войсках неизвестен, более того, утверждалось, что в самом Нижнем Новгороде ни о видении, ни о «благочестивом Григории» никто ничего не знает.

Тем не менее Нижегородское видение стало прямым катализатором активных действий. Везде, где о нем получали известие, устанавливался строжайший трехдневный пост. Причем, что очень важно, пост устанавливался по инициативе самих горожан, без вмешательства каких-либо высших властей. Таким образом, всенародный очистительный пост стал непосредственной реакцией на Нижегородское видение. И этот всенародный пост показывает степень раскаяния в грехах, став выражением всероссийского покаяния, столь давно ожидаемого на Руси. Напомним, что именно всеобщее и искреннее покаяние рассматривалось в начале XVII века как главный способ спасения России от «разорения». Следовательно, весь русский народ воспринял сообщение о чудесном видении в Нижнем Новгороде как непосредственное руководство к действию и доказал свое стремление к нравственному очищению.

Итоги всенародного поста сегодня можно оценивать по-разному. Однако для людей того времени прямая связь между покаянием и прекращением Смуты была очевидна. Кстати, интересно, что в Нижнем Новгороде было и еще одно видение, которое можно рассматривать как общерусское. Речь идет об известном случае, когда явившийся Кузьме Минину Сергий Радонежский побудил нижегородца к собиранию средств на ополченское войско. Поэтому и само освобождение Москвы ополчением под руководством К. Минина и Д. Пожарского воспринималось как результат именно всеобщего русского покаяния. Так, «Пискаревский летописец» писал: «И Бог утоли гнев свой: Москву очисти 121-го (1612) октября 22-го. И сия подобно древнему чюду в Ниневии граде».

«Повесть о чудесном видении во Владимире»

К грамотам с текстом «Повести о чудесном видении в Нижнем Новгороде», который рассылался по всей России, в некоторых случаях прилагался и текст «Повести о чудесном видении во Владимире», описывающей видение, случившееся 24 августа 1611 года.

Этого «ужаса весьма исполненного» видения удостоилась некая Мелания, жена Бориса Мясника. Мелании во сне явилась «жена в светлых ризах», держащая над головой иконописный образ, который был «велик и чуден весьма». «Жена в светлых ризах», которая прямо отождествляется с Богородицей, приказала поведать всему православному люду о том, чтобы они установили пост и молились со слезами. Мелания засомневалась — прислушаются ли к ней, ибо сама Мелания еще слишком молода. В ответ «жена в светлых ризах» пригрозила русскому народу различными карами: трехдневным жаром и нападением многочисленных змей. А чтобы убедить Меланию в серьезности предсказаний, напустила на нее множество червей и жужелиц. Кроме того, Мелании был показан «превеликий» змей, который будет поедать людей.

Символика Владимирского видения сложна и своими корнями восходит к Библии. Особенно интересен в данном случае образ змея, пожирающего людей. Этот образ присутствует в книге пророка Иеремии (Иер. 8:17), где приобретает апокалиптические черты — Господь угрожает жителям Иерусалима напустить на них подобное существо за их грехи, что будет свидетельством конца света. И вообще змей всегда символизировал собой силы тьмы, орудие дьявола.

В древнерусской религиозно-философской мысли образ змея тоже трактовался как символ зла (вспомним хотя бы древнюю легенду, вошедшую в древнерусскую литературу в качестве повести «Чудо Георгия о змие»). Между прочим, авторы начала XVII века вообще часто пользовались образом змея, особенно при характеристике Бориса Годунова, Лжедмитрия I, поляков и др. А в многочисленных апокрифах присутствует и образ змея, пожиравшего людей. Так, змей, поедающий грешников, был известен русским читателям по очень популярному на Руси апокрифу «Хождение Богородицы по мукам».