Историческая этнология

Этнология, также как и социология, использует ценностный подход, но социология стремиться с помощью исследований ценностей продемонстрировать современные культурные, политические и т.д. доминанты общества и тенденции их развития. Этнологию же интересует в большей степени, какую роль играют ценности в формировании этнической картины мира, как с точки зрения психологии происходит их смена, имеет ли значение соотношение ценностных доминант, присущих различных групп внутри этноса. Таким образом, этнология является составной частью традиционалистики, а традиционалистика — составной частью этнологии. Этнология является составной частью ценностных исследований, а ценностные исследования составной частью этнологии. Этнология, культурология и социология имеют пересечения в предмете своего исследования, но каждая изучает этот предмет с новой стороны, заимствуя, конечно, выводы и достижения друг друга.

Итак, мы рассмотрели случаи, когда этнология в большей или меньшей степени пересекается с другими научными дисциплинами. Перечисление подобных примеров можно было бы продолжить. Теперь мы приведем примеры, когда этнология:

1. Является материалом для другой науки: таково, например, отношение этнологии к политологии.

2. Рассматривает другую науку как материал для своих выводов и обобщений, является для другой науки объяснительным механизмом. Таково отношение этнологии к этнографии. Таковым оно, как мы увидим выше, является и по отношению к истории.

Этнология и политология. Попытки литературного описания характеров различных народов идут от Феофраста и продолжаются до сих пор. Такого рода описания не долго оставались просто занимательным чтением. Описания жизни народов систематизировались и уже в Римской империи сделались базой “искусства управления народами”, то есть служили пособием для властей по вечно актуальному национальному вопросу, а так же по внешней, приграничной политике. Традиция целенаправленного изучения в целях политических была доведена до совершенства в Византии, в частности, в труде императора Константина Багрянородного “Об управлении империей” (IX в.). Внешняя политика Византии строилась, в первую очередь, как политика приграничная, а потому предполагала манипулирование племенами и народностями, для чего считалось необходимым знать их психологические особенности и “модели поведения”, как сказал бы современный этнолог. “Византийцы тщательно собирали и записывали сведения о варварских племенах. Они хотели иметь точную информацию о нравах “варваров”, об их военных силах, о торговых сношениях, об отношениях между ними, о междоусобиях, о влиятельных людях и возможности их подкупа. На основании этих тщательно собранных сведений строилась византийская дипломатия.”[4] Разумеется поступала так не только одна Византия и можно смело утверждать, что в таковом качестве этнология использовалась на протяжении всей последующей истории. Научная школа исследования “национального характера” в середине ХХ века, как мы покажем выше, зародилась в непосредственно политических целях.

Этнология и этнография. А теперь обратимся к наиболее интересному для нас вопросу, а именно рассмотрим этнологию в качестве науки, генерирующей объяснительные модели и теории для других наук. Рассмотрим это прежде всего на примере этнографии, поскольку современная этнология, большей своей частью, выступает именно в таком качестве: вырабатывает способы систематизации, обобщения и истолкования этнографического материала. Такова специфика отношений между этими двумя дисциплинами. Современная этнология дает этнографии концептуальный аппарат. Этнография как таковая является в большой мере описательной наукой. Этнология является ее теорией.

Не вполне адекватной представляется широко распространенная точка зрения, что этнография и этнология (антропология) понятия практически синонимичные: то, что в Советском Союзе именовалось этнографией, на Западе именовалось культурной антропологии. В действительности, термин этнография существует и на Западе и означает примерно то же самое, что и в России. Культурная антропология же, с самого момента своего зарождения, выступала как более широкая дисциплина и интересовалась, в первую очередь, концепциями, объясняющими структуру и бытование народной культуры, а описательным, “полевые” материалы (сколь бы обильны они ни были) — являлись для нее средством либо для проверки концепций, либо для их доказательства (второе чаще, чем первое).[5] Этнографические материалы использовались как материалы для интерпретаций.