Историческая этнология

Сейчас же сосредоточим свое внимание на изучении различных сменяющих друг друга в протяжение времени картин мира, присущих одному и тому же народу. Теперь, когда мы ввели понятие трансфера, который определили как перенос бессознательного комплекса на реальный объект, у нас появилась возможность более конкретно обсудить применение динамического метода к историческому материалу.

В качестве примера мы возьмем материал наиболее показательный в качестве иллюстрации — изучении смены идеологических доминант народа в течении нескольких десятилетий. Какие методологические посылки заложены нами в изучение этого сюжета?

Если мы ставим своей задачей изучение этнических констант народа, то прежде всего мы должны найти отправную точку для такого изучения. Этой точкой практически всегда будут такие особенности в поведении народа, которые необъяснимы, если исходить их обычной для нас логики поведения. — Последнее понятно, потому что, рассматривая тот или иной исторический материал, мы остаемся членами собственной культуры и продолжаем, хотим мы того или не хотим, мыслить в ее категориях. Следовательно, изучая историю собственного народа, мы зачастую не обращаем внимание на нелогичности в поведении исторических персонажей. (Здесь следует оговориться, что речь об исторических персонажах идет только во множественном числе. Мы изучаем только поведение значительных по численности групп: этническая психология — это массовая, социальная психология.) Хотя известная тренировка дает возможность исследователю в какой-то мере абстрагироваться и от собственных культурных моделей. Изучение же других народов, других культур дает нам достаточное поле для поиска серьезных поведенческих нелогичностей. Наиболее удобно в этом отношении изучение кризисных периодов, когда весь этнос находится в динамике. Встречая нелогичности в поведении членов того или иного этноса, мы всегда имеем право задать себе вопрос, не связаны ли они с этническими константами. Разумеется, во многих случаях мы должны будем ответить отрицательно, поскольку видимая нелогичность в поведении имеет объяснение в каких либо факторах, которые мы не учли в начале исследования. Однако мы должны помнить, что этнические константы, поскольку они являются бессознательными комплексами, всегда во внешнем своем выражении сопряжены с нелогичностями. Именно поэтому поведенческие нелогичности и привлекают наше внимание.

Долее нашей задачей является эти нелогичности объяснить. Если никакой традиционный способ объяснения не оказывается адекватным, то нам остается применить наш динамический метод этнологического исследования.

Если мы изучали какое-либо переломное событие, то, исходя из теоретических посылок исторической этнологии, должны предположить, что и до этого события, и после него этнические константы данного народа одни и те же. Однако этническая картина мира претерпевает более или менее существенное изменение — изменяются объекты трансфера. Так часто нелогичности объясняются тем, что уже произошли некие новые трансферы, а мы ожидаем от народа поведения в рамках его прежней картины мира. В этом случае нам следует сравнить то поведение которое мы ожидаем от данного народа и его реальное поведение и поискать в том и другом черты сходства. Так, в нашем сюжете мы наблюдаем разительное противоречие между идеологическими доминантами народных масс и из действительным поведением. Последнее может быть объяснимо или тем, что формирование идеологии, основанной на новых трансферах запаздывает, или, что адаптивная стратегии этноса и не требует формирования такой новой эксплицитной идеологии. В нашем сюжете представлен второй случай, но мы пока не будем останавливаться на его теоретическом анализе, нам важно констатировать факт, что действия народа не в кризисной ситуации не имеет адекватной идеологической базы, тем не менее поведение народа не кажется хаотичным, оно имеет свою специфическую неожиданную для внешнего наблюдателя, но все-таки последовательную логику. Причина этого состоит в том, что этнические константы и сформировавшиеся на их основе адаптационно-деятельностные модели направляют поведение людей. Но поведение обусловленное адаптационно-деятельностными моделями и неимеющее достаточного ценностно-идеологического обеспечение, которое хотя бы в какой-то мере объясняло для внешнего наблюдателю внутреннюю обоснованность даже самого неожиданного поведения, всегда будет казаться полным нелогичностей. Таким образом, подобный случай очень удобен в качестве отправной точки для применения этнологического подхода к изучению исторического материала.