Историческая личность

– Нет, нельзя. Не надо, – говорит мисс Каллендар. Одежда падает на пол, ее тело белеет в смутной тьме. Она отходит от занавесок; кровать скрипит, она лежит поверх одеяла. Его собственная одежда валяется у его ног. Он забирается на кровать и касается ладонью чуть шероховатой мягкости ее кожи. Он ощущает на ней холодность своей ладони и легкую вибрирующую дрожь, отвращение плоти. Его рука находит центр ее тела, пупок; он ведет ее вверх, к маленькой округлой груди, а потом вниз к бедрам. Он ощущает роднички отклика, крохотные роднички; напряжение соска, теплоту выделений. Но она лежит почти без движения; она пренебрегает чувствовать то, что чувствует.

– У тебя было прежде? – шепчет он.

– Практически нет, – шепчет она.

– Тебе не нравится, – говорит он.

– Разве ты здесь не для того, чтобы мне понравилось? – спрашивает она.

Он месит и жмет ее тело. Он лежит на ней, на ее груди и может ощущать быстрое биение ее сердца. В темноте он движется и ощущает, как деятельная энергичная его плоть ввинчивается в нее, нечто бесформенное, горячее, растущее, расширяющееся. Неудержимое нечеловеческое, оно взрывается; пот плоти, плоти двух тел, ароматизирует воздух темной комнаты; их тела отрываются друг от друга.

Мисс Каллендар лежит, отвернув от него лицо; он ощущает запах ее гигиеничного шампуня совсем близко от своего лица.

– Мне не следовало позволять вам, это плохо, – шепчет она.

– Нет, – говорит он. Как мог он счесть ее старой, когда увидел в первый раз. Ее тело рядом с ним ощущается как юное, совсем юное. Он шепчет будто ребенку:

– Обещай, что ты больше не будешь думать о нем, не будешь больше что-нибудь для него делать.

Мисс Каллендар по-прежнему отворачивает голову; она шепчет:

– Вот ради чего все это было.

– Это ради твоего блага, – говорит Говард.

– То, что вы говорили, – говорит мисс Каллендар.

– Так что? – спрашивает Говард.

– Вы говорили это только для того, чтобы войти в меня.

– Я думаю, ты позволила бы мне в любом случае, – говорит Говард. – Это должно было произойти.

– Историческая неизбежность, – говорит мисс Каллендар. – Должно было быть окончание. Им была я.

– Верно, – говорит Говард, – его организовал Маркс. Секунду спустя мисс Каллендар поворачивает голову к

нему; она говорит:

– Маркс сказал, что история это чушь.

– Это сказал Генри Форд, – говорит Говард.

– Нет, Маркс, – говорит мисс Каллендар.

– Да? Где же? – спрашивает Говард.

– Позднее прозрение, – говорит мисс Каллендар, поворачивая к нему свое тело.

– Это моя область, – говорит Говард. – Блейк для тебя, Маркс для меня.

– Я права, – говорит мисс Каллендар, – это критическая двусмысленность.

– Если тебе так хочется, – говорит Говард.

– Я была ужасна? – спрашивает мисс Каллендар.

– Это как гольф, – говорит Говард, – тебе необходимо побольше практиковаться.

– Ты такой занятой, – говорит мисс Каллендар. – Джордж снова начнет дежурить.

– Нет, не думаю, – говорит Говард, – я думаю, мы можем с ним разделаться.

ХIII