Историческая правда и украинофильская пропаганда

В России теперь повелевает физическая сила. Наберите и вооружите тридцать человек, готовых вам подчиняться, и вы станете владыкой в своем селе, будете объявлять декреты о вырубке леса у соседней деревни и взимать себе подати, покуда не явится более сильная банда; она либо одолеет вас, либо вы присоединитесь к ней. Соберите триста человек, раздобудьте пулемет — и будете до поры до времени владыкой в целой волости. Петлюра собрал не триста, а тридцать тысяч и распоряжается в двух-трех губерниях. Он собрал их благодаря лозунгу о земле; первый успех был обеспечен германцами. «Как только германское владычество прекратилось, — говорит тот же меморандум социал-революционеров, — крестьянские массы и рабочие оставили Директорию Петлюры, несмотря на ее старания превзойти демагогичностью своей программы даже большевиков». Деревня осталась без всякой власти; представители власти гетмана Скоропадского были расстреляны или бежали. Их никто не заменил. «В настоящее время сомнительная власть Директории ни на один сантиметр не переходит за линию штыков» ее армии. Ни о какой созидательной правительственной деятельности не может быть и речи. На Украине хаос. «Настоящие банды разбойников разрушают города в Украине — сегодня под флагом Директории, завтра под флагом большевиков, а не то за личный страх и риск главаря, как, например, банды атамана Григорьева». Банды требуют с деревень продовольствия; крестьяне прячут его, обезоруживают петлюровцев и избивают их; случалось, что новый отряд петлюровцев обстреливал бунтующую деревню артиллерийским огнем. Все приемы петлюровского правительства чисто большевистские. Перед Европой оно старается выказать себя щитом против большевизма, в действительности оно лишь его разновидность. Те же лживые фразы о демократизме, то же презрение к народу на деле. Украинские войска никогда серьезно с Красной Армией не дрались. Недаром кто-то сказал, что у Петлюры голова украинская, а хвост большевистский. Народ обирают немилосердно; взяточничество процветает не хуже чем у комиссаров. Петлюра окружен несколькими десятками авантюристов из тех, что в годы революции выплывают на поверхность мутной воды. Тут много обученных в Австрии украинскому языку; так как никто другой его в Украине не знает, то им, в случае успеха самостийности, обеспечена широкая карьера: приятнее быть губернатором, чем вновь стать грузовщиком или писарем; отсюда понятно, какие они «убежденные сепаратисты».

«Из всех видов шовинизма самый дикий (преследование языка) проявился в то короткое время, когда эти сепаратисты были у власти». Надо различать три языка: русский, малороссийский и псевдоязык украинский.

«Русские газеты были закрыты; русский шрифт воспрещен; в тех немногих отраслях управления, где служба могла быть удовлетворительно выполняема самими украинцами, как-то: на железных дорогах, на почте и телеграфе — русский язык был упразднен»; из школы он был изгнан. Так обращались с языком, понятным всякому малороссу, с языком, которому обучался каждый мальчик-малоросс, на котором печатались почти все газеты, заключалась всякая крупная сделка и на котором говорила, даже в семье, вся интеллигенция, безразлично, малороссийского или иного происхождения.

Мы видели выше, под какими влияниями из древнерусского языка стало выделяться малороссийское наречие. Оно существует четыре-пять веков. Наука считала его наречием[108]; языком его признавали лишь украинофилы. Но 20 февраля 1906 года отделение русского языка и словесности Императорской Академии наук признало малороссийское наречие языком. Постановление это прошло большинством одного голоса (кажется, из пяти). Одни считают, что постановление вызвано соображениями научными (но есть ученые, как академик Соболевский^{16}, которые его резко оспаривают); другие думают, что в этом решении, принятом в дни генеральной репетиции русской революции, невольно отразился политический протест против некультурного отношения центрального правительства к правам местных говоров. Во всяком случае, на решении стоит печать академии: на него апеллировать некуда, и для времени после 1906 года надо говорить — «язык». С бытовой точки зрения никто, однако, не сможет отрицать, что язык этот имеет все свойства наречия: на нем говорит только простонародье, литература его носит отпечаток того, что в Италии называют letteratura dialettale; она ограничивается бытовыми драмами и комедиями, народными сказками и поэзией на темы местной простонародной жизни. Малороссийское наречие в литературный и научный язык пока не развилось. Вероятно, в этом сыграли некоторую роль стеснения, чинившиеся правительством за последние полвека. Главная причина, конечно, не в том. Каждое наречие может доразвиться до самостоятельного языка, но для этого требуется гений, подобный Данте, или века самостоятельной культуры. Пока по-малороссийски писал только один человек, который может быть назван поэтом, — Шевченко: как бы люб он ни был местному населению, по международному критерию он может быть отнесен лишь к третьеразрядным поэтам[109].