Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 1. 1913-1933

Атака на нэп была предопределена характером самого Сталина. Он был совершенно готов к чрезвычайным мерам и абсолютно не подготовлен к сложному экономическому маневрированию, которое имеет мало общего с политическими разборками. Кроме того, сам нэп к 1927 году исчерпал свои скромные возможности. Расширение экономической свободы, привлечение частного капитала в промышленность повлекли бы за собой изменение политического режима с неизбежным расширением демократии в перспективе. Отказ от нэпа снимал не только эту проблему.

За десять лет после Октябрьского переворота партийная и советская система превратилась в грандиозную буксующую бюрократическую машину. Соответственно в рабочей и крестьянской среде поднимаются мощные антибюрократические настроения. Эти протестные настроения начинают выстраиваться в серьезную угрозу власти. Десять лет спустя после 1917 года население надеется увидеть плоды революции. Но в массовом сознании плоды революции по-прежнему понятны исключительно в виде распределения всем и поровну. Поэтому к 1927 году для рядового советского человека бюрократ и нэпман сливаются воедино. Более того, вовсю идут разговоры о том, что власть, допустившая нэп, обуржуазилась. Разговор на улице совпадает с формулировкой левой оппозиции: "сторонники Сталина — буржуазные перерожденцы". Возникшая в головах людей связка нэпман-бюрократ или, точнее, непман-представитель власти была виртуозно разрублена Сталиным. "Новая буржуазия", то есть имущие, была жестко противопоставлена власть имущим. Начался массированный пропагандистский наезд на частного предпринимателя. Его не жаловали раньше, но теперь его открыто, на глазах, превращали в классового врага, ответственного за кризисные явления в стране. Экономических проблем это не решало. В психологическом плане отлично готовило население к политике "большого скачка", заложенной в первом пятилетием плане. Стремление к новой "экспроприации экспроприаторов" захватывало население. Революция не оправдала надежд. Значит, нужна новая революция. Рабочий Темкин писал Сталину: "Как смотрит рабочий, измученный, истрепанный, больной, никак не могущий отравиться за 10 лет революции, на капиталиста-буржуя? Да он готов броситься, разорвать его на кусочки, уничтожить кусочки его, злоба кипит, рабочий недоволен".

Частных предпринимателей уже переводят в разряд "неграждан". Правительство, не справляясь с экономической ситуацией, летом 1927 года изъяло вклады граждан из сберегательных касс. Группа анонимных граждан в августе 1927 года написала заявление в ЦИК СССР, где требовала возвращения вкладов. При этом в заявлении указывалось: "Буржуям, у которых лежит более 5 тысяч, — ничего не отдавать".

То, что на частных предприятиях заработки рабочих выше, что хозяин делает им подарки, только углубляет ярость рабочих государственных предприятий. Сталину несложно идти им навстречу, взвинчивая антинэповскую атаку. Перед лицом массовой безработицы в стране рабочие частных предприятий иногда отказываются от повышения зарплаты ради содействия хозяину в сохранении его дела, обращаются в госорганы о снижении налогов с хозяина. То есть эти рабочие действуют прагматически и тем самым усиливают неудовольствие власти. Хрущев в воспоминаниях пишет: "Мне всегда было больно смотреть, потому что больше толпилось людей у частных магазинов". Усугубляют ситуацию и крепкие крестьяне, производящие товарное зерно. Они говорят. "Через капитал и буржуазию построим коммунизм, и другого выхода нет, а использовать капитал и буржуазию можно и легко, если с умом".

На долю частного сектора приходится 75 процентов товарного оборота к 87 процентов промышленного производства. Частный сектор восстанавливает экономические связи между регионами, заставляет хоть как-то вертеться государственные предприятия. При этом на его долю приходится только 1 процент национального дохода. Это в основном мелкий бизнес, крупных состояний — по пальцам одной руки. Во многом они построены на спекуляции. Из старых деловых кругов никого не осталось. Пока бизнес не пошел в крупную промышленность, его надо валить.

Г. Е. Зиновьев в Петрограде. Начало 20-х годов

Зиновьев должен был быть счастлив. Он еще на заре НЭПа призывал "переломать хребет всем противникам диктатуры пролетариата". В середине 1920-х годов говорят по-другому: "Это был бы прекрасный нэп, если бы этот нэп был без нэпманов и без кулаков". Так говорят в новой партийно-бюрократической среде.