Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 1. 1913-1933

Что касается будущего государственного устройства, необходимо избрать Учредительное собрание. Оно определит форму управления государством".

Потом в течение всего 1919 года военный человек, сын крепостного, генерал Деникин много раз будет повторять: "Русский народ сам выразит свою волю, когда закончится стихийное помешательство". И только в воспоминаниях гораздо позже с генштабовской четкостью он напишет: "Теория разошлась с практикой. Мы не учли элемента времени. Мы стремились к прозе, а народ все еще хотел "поэзии" демагогических лозунгов".

Трудно сказать, каких лозунгов хотелось русским офицерам.

Важнейшие центры России — Петроград, Москва, Киев, Одесса, Минеральные Воды, Владикавказ, Тифлис — были просто забиты офицерами. Они выжидали, их убивали, отправляли в ЧК или они покорно шли регистрироваться к большевикам или снимали форму и превращались в штатских. В первую психическую атаку под Новочеркасском пошли не офицеры, а мальчишки — батальон юнкеров. Это мальчишки шли во весь рост практически без оружия. Один взвод погиб полностью. Это они прикрывали Новочеркасск от большевиков за неделю до приезда Корнилова. Деникин пишет: "Когда напор большевиков сдерживали дети, кафе Новочеркасска были полны молодыми здоровыми офицерами, не поступившими в армию".

И так не только в Новочеркасске. В Ростове находилось до 18 тысяч офицеров, на призыв откликнулись 300 человек.

Генерал Алексеев, идеолог и фактический создатель Добровольческой армии, на похоронах кадетов, погибших в первых боях с красными, сказал: "Я вижу памятник, который Россия поставит этим детям. Нагорной скале — разоренное гнездо и убитые орлята. А где же были орлы?"

В начале 1918-го численность Добровольческой армии не превосходила 3–4 тысяч человек. Во время тяжелейших боев за Ростов она сокращалась вообще до ничтожных размеров. Армейская казна позволяла выплачивать только нищенские оклады. Иногда только паек. Как солдатам, так и офицерам. При этом в офицерских батальонах офицеры несут службу рядовых.

Генерал от инфантерии М. В. Алексеев, а марте-мае 1917 года Верховный главнокомандующий

В начале 1918 года в Добровольческой армии насчитывалось всего 235 рядовых. Нужда во всем: не хватает вооружения, боеприпасов, нет кухонь, теплых вещей, сапог, хотя на донских военных складах — огромные запасы. Но нет денег, чтобы платить казачьим комитетам, которые распродают все подряд на сторону по бешеным ценам. В начале 1918-го казачество вообще не поддерживает добровольцев. Казачьи полки, возвращающиеся с фронта, насквозь пропитаны большевистской агитацией.

"В Донском округе отмечены факты продажи казаками своих офицеров большевикам за денежное вознаграждение" — эти слова из обращения атамана Войска Донского генерала Каледина. Казачьи полки легко переходят на сторону красных, но воюют недолго. Рассеиваются по хуторам, бросают свою артиллерию и уносят полковые деньги.

29 января генерал Каледин заявил: "Население не только нас не поддерживает, но настроено к нам враждебно. Сил у нас нет. Я не хочу лишних жертв, лишнего кровопролития. Свои полномочия войскового атамана я с себя слагаю". В тот же день генерал Каледин застрелился.

После этого ожидали массового подъема. Говорили, что на Дону объявлен "сполох" — призыв всех казаков от 17 до 55 лет. Ожидания не оправдались. Донской круг, то есть казачье правительство, в надежде на компромисс направил к большевикам делегацию. Делегация получила исчерпывающий ответ: "Казачество, как таковое, должно быть уничтожено".

Как ни странно, этот ответ не вызвал решимости бороться. Поднялись в основном казаки старших возрастов, но так как продовольственного обеспечения им никто предложить не смог, они помитинговали пару дней и разошлись по станицам.

Что касается большевиков, то они с самого начала определились со своей линией в гражданской войне.

Во-первых, они хотели гражданской войны и не скрывали этого. Ленинская голубая мечта о перерастании мировой войны в гражданскую наконец осуществилась и стала кошмарной явью.

Во-вторых, большевики четко сказали, что цель войны — истребление. Один из главных чекистов Лацис уточнил, кто подлежит истреблению: "Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом и словом против Советов. Первый вопрос, который вы должны ему предъявить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определять судьбу обвиняемого". То есть ожесточение, возникающее собственно на поле боя, постоянно подкрепляется четкой установкой на террор.

Слово "убийца" в России — больше не обвинение. Жестокость оправданна и целесообразна. Потому что гражданская война и открытый системный террор — единственные средства сохранить захваченную власть.