Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 1. 1913-1933

В 1922 году была предпринята попытка восстановить знаменитейшую до революции Нижегородскую ярмарку. Начальником советской Нижегородской ярмарки поставили бывшего сормовского рабочего Малышева. Малышев немедленно отпустил купеческую бороду, оделся в кафтан, брюки заправил в сапоги. Он всем говорил "ты", беспрестанно матерился, а ругань пересыпал словечками "ты голуба", "душа моя", "отец родной". В Москву в разные газеты он направлял для публикации свои статьи. Направил как-то раз и в "Торгово-промышленную газету" — орган ВСНХ. Председателем Высшего совета народного хозяйства был Дзержинский, по совместительству председатель ОГЛУ. Статью Малышева за безграмотность не напечатали. Он позвонил в редакцию по телефону, говорит редактору: "Голуба, я тебе послал статейку, так ты, душа моя, соблаговоли прислать мне гранки".

Получает отказ. Через полчаса звонок из секретариата ЦК. Дело доходит лично до Дзержинского. Дзержинский вникает и дает ответ: "Я, председатель ВСНХ и ОГЛУ, приказываю, несмотря ни на какие угрозы, статью Малышева не печатать".

Малышев звонит в бешенстве: "Найдется кто-то поважнее Дзержинского". Через час в редакцию Дзержинский звонит лично. Хрипло говорит: "Напечатайте статью Малышева". К начальнику Нижегородской ярмарки Малышеву благоволил Сталин.

23 декабря 1922 года Крупская пожаловалась Каменеву на Сталина: "Умоляю вас защитить меня от грубых вмешательств Сталина в мою личную жизнь, от его подлых оскорблений и низких угроз. Я человек, мои нервы натянуты до крайности".

Дело в том, что больной Ленин направлял Крупскую за интересующей его информацией к членам Политбюро. Сталин отвечал на вопросы Крупской в высшей степени неохотно.

Троцкий в воспоминаниях написал, что Сталин с Крупской был до крайности груб. Дал два раза нужные ей сведения, а потом послал к черту. После жалобы Каменеву и Зиновьеву Крупская рассказала о происшедшем Ленину. Сестра Ленина Мария Ильинична вспоминает: "Надежду Константиновну этот разговор взволновал чрезвычайно, так, что она была не похожа сама на себя. Рыдала, каталась по полу".

4 января 1923 года Ленин продиктовал: "Сталин слишком груб. Этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности Генсека. Это обстоятельство с точки зрения предохранения от раскола — не мелочь".

Ленин опять о расколе, а не о жене. Только через два месяца, 5 марта, он продиктует письмо Сталину по поводу его грубого обхождения с Крупской: "Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего и говорить, что сделанное против жены сделано и против меня".

Сталин на следующий день написал в ответ: "Если вы считаете, что для сохранения отношений я должен взять назад сказанные слова, я их могу взять назад, отказываясь, однако, понять, в чем тут дело и чего, собственно, от меня хотят".

В. И. Ленин и Н. К. Крупская

Хрущев о Крупской в воспоминаниях пишет: "Сталин в узком кругу объяснял нам, что она вовсе не была женой Ленина. Уже после смерти Крупской Сталин говорил, что, если бы дальше так продолжалось, мы могли бы поставить под сомнение, что она жена Ленина. Говорил, что могли бы объявить, что другая женщина была женою Ленина. И называл уважаемого в партии человека. Та женщина и сейчас жива, поэтому я не упоминаю ее имени". Хрущев диктовал свои воспоминания в конце 60-х годов.

Когда ленинские слова о грубости Сталина зачитывали делегациям XIII съезда в мае 1924-го, с места раздалась реплика: "Ничего, нас грубостью не испугаешь. Вся наша партия грубая, пролетарская". В 1924 году ленинскому тексту никто не придал никакого значения. Этот текст тогда вообще не назывался завещанием.

В следующий раз этот текст, так же как и история с Крупской, прозвучит через тридцать два года. Тридцать два года эти ленинские слова представляли собой первую и главную государственную тайну. В 1956 году на XX съезде партии и слова Ленина о Сталине, и письмо Крупской с жалобой на Сталина были оглашены в докладе Хрущева. Правда, доклад Хрущева опять был секретным и распространялся только по парторганизациям. Слова Ленина о том, что Сталин груб, в новой партийной трактовке приобретали сакральный смысл. Их новая трактовка имела одну-единственную цель — противопоставить Ленина Сталину, а значит, реанимировать Ленина. Культовая фигура Сталина должна была быть срочно заменена. Никакой другой кандидатуры, кроме Ленина, не было. Как активная политическая фигура Ленин выстоял до конца оттепели и вновь вернулся в пределы Мавзолея. Вторая попытка его реанимации пришлась на годы перестройки. Вся бездна открывшейся тогда информации выявила только то, что Сталин преемник Ленина.

Писатель Василий Гроссман еще в оттепельном романе "Все течет" написал: "Ленин и Сталин вывели формулу: нация и государство развиваются во имя силы и вопреки свободе. Эта формула Ленина и Сталина — наркотик для неудачников, слабых и отсталых".