Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 2. 1934-1953

В начале февраля 1945-го союзники еще далеко от Берлина. Начало февраля — это встреча Сталина, Черчилля и Рузвельта в Ялте. В Ялте согласовываются границы зон оккупации в Германии и Австрии. Восточная Германия вместе с Берлином, Померания и Восточная Пруссия отойдут под советский контроль. Но накануне Ялты Сталин решает подстраховаться в Восточной Пруссии. Он хочет, чтобы советские войска уже фактически были там к началу территориальных переговоров с союзниками. Сталин отрывает часть армий Рокоссовского, наступающих на запад в Померании, и разворачивает их почти на 180 градусов в направлении Восточной Пруссии. Оставшимся силам Рокоссовского Сталин приказывает двигаться дальше, на Берлин. Рокоссовский напишет в воспоминаниях: "На мой взгляд, можно было повременить с ликвидацией окруженной немецкой группировки в Пруссии и ускорить развязку на Берлинском направлении". То есть Рокоссовский считает: если бы не неожиданное решение Сталина, то наступление на Берлин в феврале 1945-го было делом реальным. Но Рокоссовский рассуждает как военный, а Сталин как политик: он столбит Восточную Пруссию. Ослабленному фронту Рокоссовского, раздвоенному Сталиным, уже трудно прикрывать Жукова с севера. Когда Жуков говорит, что чувствует немецкую угрозу с севера, он говорит правду. Но он не указывает или не задумывается о том, от чего возникла эта угроза. А возникла она оттого, что Сталина в тот момент больше интересовала Ялта, чем Берлин.

Кроме того, в преддверии Ялтинской конференции Сталин решает излишне не пугать союзников, прежде всего Рузвельта, мощью Красной армии и потому в тот момент не торопится со взятием Берлина. Таким образом, по совокупности соображений Сталин отказывает Жукову в возможности броска на Берлин в феврале 1945-го и тем возлагает на душу Жукова тяжелый грех. В апреле, когда немцы укрепят оборону Берлина, штурм города потребует огромных жертв. И Жуков эти жертвы принесет.

7 марта 1945 года Сталин вызывает Жукова в Москву. Принимает его на даче. Рассказывает Жукову о Ялтинской конференции.

Жуков пишет: "Я понял, что он остался доволен ее результатами". Зоны оккупации Германии в принципе согласованы. Принято решение о получении репараций. Решен вопрос о границе Польши.

Ялтинская конференция. У. Черчилль, Ф. Рузвельт и И. Сталин

Согласованы условия, при которых Советский Союз вступит в войну против Японии на стороне союзников.

Жуков пишет: "Верховный сказал: "Идемте разомнемся немного, а то я что-то закис". Во всем его облике, в движениях и разговоре чувствовалась большая физическая усталость. За четырехлетний период войны Сталин основательно переутомился. Это не могло не отразиться на его нервной системе".

Через двадцать лет в частном разговоре с писательницей и военным переводчиком 1-го Белорусского фронта Еленой Ржевской Жуков скажет конкретней: "После войны он был болен. Сталин сам мне говорил: "Я даже своей тени боюсь"".

Маршал Жуков рассказывает Елене Ржевской: "Я как-то ехал со Сталиным. Стекла в машине вот такие, сантиметров десять. Впереди сел начальник личной охраны Сталина генерал Власик. Сталин указал мне, чтобы я сел на заднее сиденье". В машине три ряда сидений. Так и ехали: впереди Власик, за ним Сталин, за Сталиным — Жуков. Жуков потом спросил у Власика: "Почему он меня туда посадил? Власик ответил: "А это он всегда так. Если будут спереди стрелять — в меня попадут. А если сзади, то в вас". Таков Сталин.

А Жуков на своем месте, на фронте, бьет по лицу кожаными перчатками начальника штаба армии генерал-лейтенанта, а тот стоит перед ним навытяжку. Но тот же Жуков 4 декабря 1941 года, в самый критический момент войны, в телефонном разговоре скажет Сталину, что ему, Жукову, лучше знать, как поступать на фронте, а это в Кремле можно играть в оловянных солдатиков.

И в завершение разговора выпустит в Сталина обойму матерной брани и бросит трубку. И Сталин стерпит.

Г. К. Жуков и И. В. Сталин

И тот же Жуков накануне войны, будучи начальником Генштаба, весной и летом 1941-го вслед за Сталиным не желал реагировать на информацию о неотвратимости нападения на СССР.

Потом, через 20 лет после войны, Жуков в воспоминаниях напишет, что не стремится "снять с себя долю ответственности за упущения того периода".