Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 2. 1934-1953

Далее. Берия предлагает отменить введенные Сталиным и непосильные для граждан госзаймы. Он предлагает отказаться от увеличения оборонных расходов. Предлагает прекратить дорогостоящие стройки как не имеющие первостепенного значения для нужд народного хозяйства. Повысить закупочные цены в сельском хозяйстве. Переориентировать экономику на производство товаров народного потребления.

Далее. Берия предлагает написать новую, более объективную историю Великой Отечественной войны.

Предлагает ограничить роль партии в государстве, упор — на органы советской власти. Повысить роль национальных кадров в республиках. Поднять вопрос о возвращении Японии спорных островов Курильской гряды. Восстановить отношения с Югославией. Сократить численность советской разведки в капиталистических странах.

Предлагает запретить использовать во время демонстраций портреты вождей, как умерших, так и живых.

Прекратить издание собрания сочинений Сталина. Осуществить внутрипартийное осуждение Сталина.

Трудно сказать, как долго обдумывал Берия эти предложения. Три месяца весны 1953 года — слишком короткий период, чтобы понять, что в этих предложениях. Короткий расчет, нацеленный исключительно на захват власти, или это результат долгого анализа, знание неэффективности режима, понимание его исчерпанности вопреки кажущейся незыблемости. Вероятно, весна 1953 года могла бы оказаться контрапунктом всей последующей отечественной истории. Страна ошарашенно приняла бы новый курс. В особенности еще молодые, совсем недавние фронтовики, которые помнят свои европейские впечатления. Фронтовики могли бы стать мотором новой страны. Вообще, в 1953 году страна отстоит от 1917-го всего на одно поколение. Но все это в сослагательном наклонении. В реальности вторая жизнь Берии не состоится. В первой жизни Берия рука об руку со Сталиным участвовал в зверской эксплуатации и уничтожении населения страны. В этом смысле он легко может быть сочтен шпионом и признан террористом. Однако такой взгляд на присталинскую деятельность Берии расходится с партийной оценкой.

Хрущев пишет: "Мы видели, что Берия форсирует событий". Это несомненно. Противостояние с группой Хрущев-Молотов-Булганин для Берии очевидно. При обсуждении ряда вопросов на президиуме ЦК противостояние уже вошло в острую фазу. Вопрос стоит просто: кто кого? Берия идет напролом; либо они поддерживают его в его программных действиях, включая обличение Сталина, и тем самым обеспечивают его фактическое восхождение на высшую ступень власти в белых одеждах освободителя от тирании, либо он арестовывает их, открывает свои архивы и устраивает открытый процесс, где все они, по локоть в крови сталинского террора, оказываются врагами народа, а он, такой же как они все, выступает их судьей и защитником измордованной страны.

Хрущеву остается одно — действовать. И он действует. Времени у него мало. Счет идет на дни. Хрущев разговаривает с Маленковым. "Слушай, товарищ Маленков, неужели ты не видишь, куда дело клонится? Мы идем к катастрофе. Берия ножи подобрал". — "Я вижу это, — говорит Маленков, — но что делать?" Хрущев говорит: "Сопротивляться". Маленков, по должности, — первый человек в государстве. Постоянный нажим со стороны Берии в противоход остальным страшит его. Конкуренция со стороны Берии очевидна, хотя Берия трезво в этом смысле оценивает ситуацию: грузину сейчас не бывать на высшем посту. Но смерть Сталина, исчезновение Сталина, срывает тормоза даже у такого опытного игрока, как Берия, и его несет, в одиночку, несмотря на отсутствие тыла, несмотря ни на что.

Маленков в разговоре с Хрущевым дает согласие на общую игру. Хрущев уже переговорил с министром вооруженных сил Булганиным. Булганин правильно понимает опасность. Хрущев едет к Ворошилову. Хрущев вспоминает: "Как только я переступил порог его кабинета, Ворошилов сказал: "Товарищ Хрущев, какой у нас замечательный человек Лаврентий Павлович Берия, какой это замечательный человек!""

Хрущев уезжает от Ворошилова и едет к Молотову. "Берия очень опасен, — говорит Молотов. — Я считаю, что надо, так сказать, идти на крайние меры".

Хрущев вспоминает: "Мы решили, что надо форсировать события, потому что могут нас подслушать или кто-либо может как-то проговориться".

Переговорили с членами президиума Сабуровым и Первухиным. Тут в Москву возвращается Каганович. Хрущев пишет: "Каганович был на лесозаготовках, проверял, как идут дела". Так вот, Каганович возвращается и говорит, что он "за". Маленкову поручают переговорить с Ворошиловым. Маленков приезжает к Ворошилову и рассказывает ему о выработанном решении. Ворошилов обнимает Маленкова, целует и принимается плакать.