Исторические корни волшебной сказки

4. 3мей-похититель. Каковы же теперь действия змея? В основном змею свойственны две функции. Первая: он похищает женщин. Похищение обычно бывает молниеносно и неожиданно. У царя три дочери, они гуляют в прекрасном саду. «Вот змей черноморский и повадился туда летать. Однажды дочери царские припоздали в саду, засмотрелись на цветы. Вдруг — откуда ни взялся — змей черноморский, и унес их на своих огненных крыльях» (Аф. 72).

Но змей — не единственный похититель. Он не может быть рассмотрен без некоторых других похитителей, которые действуют совершенно так же, как и змей. В роли похитителя может фигурировать, например, Кощей Бессмертный. «В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь. У этого царя было три сына, все они были на возрасте. Только мать их вдруг унес Кош Бессмертный» (Аф. 93 а).

Иногда похитителем является птица. «На ту пору прилетела Жар-Птица, схватила их матушку и унесла за тридевять земель, за тридевять морей в свое царство» (См. 31).

Особенно часто в качестве воздушного похитителя является ветер или вихрь. Однако сопоставление подобных случаев показывает, что за вихрем обычно кроется или змей, или Кощей, или птица. Вихрь может быть рассмотрен как похититель, потерявший свой животный или змеиный или иной образ. Похищает вихрь, а когда герой разыскивает царевну, то оказывается, что она во власти змея (См. 160). «Ведь это не вихрь, а змей лютый» — прямо говорится в сказке (Аф. 74 П). Такие выражения, как «Кощей страшным вихрем вылетел в окно» (Аф. 94), показывают, какими путями шла потеря животного образа. «Вдруг сделался сильный ветер, поднялся клубом песок и пыль, вырвало из рук няньки дитятко и унесло неизвестно куда» (Худ. 53). Здесь нет животного облика, однако разысканная царевна оказывается во власти орла.

Когда, дальше, в роли похитителя выступают черти, нечистые духи и т. д., то эти случаи представляют собой дальнейшую деформацию под влиянием современных сказочнику религиозных представлений.

5. Поборы змея. Функции змея не ограничиваются тем, что он пожирает или уносит девушку, или в виде нечистой силы вселяется в живую и мучает ее, или — в мертвую и заставляет ее пожирать живых. Иногда он является с угрозами, осаждает город и требует себе женщину для супружества или для съедения насильно, в виде дани. Этот мотив вкратце можно назвать поборами змея. Мотив этот очень распространен, и черты его довольно единообразны. В основном дело сводится к следующему: герой попадает в чужую страну, видит, что все люди ходят «такие кручинные», и от случайных людей он узнает, что змей ежегодно (или каждый месяц и т. д.) требует по девушке и что ныне настала очередь царской дочери. В этих случаях — это нужно подчеркнуть — змей всегда выступает как водяное существо. Царевна уже выведена к морю. «Ему сказали, что у царя их одна и есть дочь — приукрасная царевна Палюша, и ее-то и поведут завтра к змею на съедение; в этом царстве дают каждый месяц семиглавому змею по девице; ныне наступила очередь до царской дочери»; ее ведут к морю (Аф. 104 а).

6. Змей-охранитель границ. В этих случаях змей пребывает у реки. Часто эта река огненная. Через речку ведет мост. Речка эта имеет свое название: она называется река Смородинка, мост всегда калиновый. Герой поджидает змея под мостом. «Приходит самая полночь, и пошли они под калиновый мост, на огненную реку» (Аф. 74 b). Эта река — граница. Через мост перейти невозможно. Змей охраняет этот мост. Перейти через него можно только убив змея. «И поехали путем-дорогой, и подъехали к красному мосту, по которому никто благополучно не проезжал, привелось им тут ночевать» (См. 150). Здесь вспоминается яга: она тоже хранитель входа. Яга охраняет периферию, змей охраняет самое сердце тридесятого царства. Некоторые аксессуары особенно ярко напоминают ягу: «Приехали они к огненной реке, через реку мост лежит, а кругом реки огромный лес» (Аф. 78). У реки иногда стоит избушка. Но в ней уже никто не обитает, в ней не расспрашивают и не угощают. Тем не менее она иногда ассимилируется с избушкой яги, она иногда стоит на курьих ножках. Забора нет, кости не насажены на колья, а валяются кругом: «Приезжают к реке Смородинке; по всему берегу лежат кости человеческие, по колено будет навалено! Увидели они избушку, вошли в нее — пустехонько, и вздумали тут остановиться» (Аф. 77). И уже только после боя о герое говорится: «Сам пошел через мост на другую сторону» (Аф. 95 П).