Исторические очерки состояния Византийско–восточной церкви от конца XI до середины XV века От начала Крестовых походов до падения Константинополя в 1

Не столь удачна была борьба Алексея Комнина с другими, только что явившимися еретиками; говорим о богомилах,[276] которые до своим воззрениям были родственны с павликианами. Богомильство в конце XI и начале XII вв. распространяется в Константинополе между мирянами и духовенством и проникает даже в сферу аристократических фамилий, но распространяется тайно. Это обеспокоивает императора. Он хочет разузнать: в чем состоит новое учение, и вступить в борьбу с ересью. Ему удается узнать, что гувя этих еретиков в Константинополе — один монах, бывший прежде врачом, по имени Василий. Император с умыслом призывает его тайно во дворец, оказывает ему всякие почести, разделяет с свою царскую трапезу, открывает ему, что будто он сам хочет перейти в общество, образованное Василием, и для этого желает знать подробности богомильского учения. Василий сначала недоверчиво относится к этим признаниям Алексея, а потом настолько Поддается, что рассказывает ему касающееся ереси. Между тем император посадил в то время за занавес скорописца, который все речи Василия занес в протокол. Каково же было изумление Василия, когда император вдруг одергивает занавес и глазам Василия предстаёт целое собрание высших духовных и светских лиц Константинополя. Во главе первых был патриарх Николай. Еретику Предъявлен был протокол, в котором с точностью были записаны его признания. Василий не отказался от своих слов и объявил, что он за свое учение готов умереть. Еретик брошен был в темницу. Множество народа из всех сословий по сопричастности к ереси также было арестовано. Из арестованных одни сознались, что они действительно принадлежат к ереси, а другие упирались. Чтобы отделить виновных от невиновных, Алексей употребляет следующую хитрость: он назначает торжественное собрание всех лиц высших сословий на открытой площади; посреди собрания был устроен трон для самого императора; сюда он велел привести всех арестованных, но не сознающихся в принадлежности к тайному обществу еретиков. В то же время устроены и зажжены два больших костра, над одним из них был поставлен крест, а на другом — Нет. Нужно знать, что богомилы отвергали почитание креста. Когда Все было готово, император объявил обвиняемым: «Так как нет возможности отделить правых от неправых, то я решился всех вас сясечь. Те, кто желает умереть православными, должны приблизиться к костру, над которым утвержден крест». После того, как Произошло деление осужденных на две партии, из чего император мог с безошибочностью заключить, кто из предстоящих был действительно привержен к ереси и кто нет, Алексей отпустил на свободу желавших умереть с крестом, признавая их православными, а остальных снова заключил в темницу. Затем император, при по мощи патриарха, употреблял все усилия к обращению заблуждающихся; относительно некоторых это действительно ему удалось Упорствующих Алексей продолжал держать в темнице, а главу богомилов, монаха Василия, приказал сжечь на костре.[277] Казнь про. изошла уже по смерти Алексея, в 1119 г. Конечно, едва ли кто похвалит Алексея Комнина, который в настоящем случае ревность к Церкви проявлял в коварстве и бесцельной жестокости. При этом мы должны припомнить, что к таким странным мерам не при бегали даже в лучшую пору жизни Церкви, например в IV, V вв Близко интересуясь состоянием дел церковных, император Алексей заявлял себя изданием целого ряда новелл, которыми он старался достигнуть церковного благоустройства В этом случае опять нельзя не находить некоторой параллели между Юстинианом и этим императором. Хотя Алексей в одной из своих новелл, с которой он обращается к патриарху и синоду, и называет себя по сравнению с патриархом и синодом «менее разумным, чем они», когда дело идет о благоустройстве Церкви,[278] но это не мешает ему в действительности говорить с патриархом и епископами в новеллах так, как будто бы он был равен им или даже выше их по значению и авторитету в делах Церкви. Познакомимся с содержанием не которых новелл Алексея. Особенное внимание обращает на себя новелла, изданная этим императором в 1107 г. и имеющая целью регулировать избрание как епископов, так и прочих клириков[279] Император дает знать в этой новелле, что много беспорядков вкралось в сословие духовенства; он даже решается сказать, что «христианская Церковь доведена до опасного положения, поскольку иерархический чин ежедневно приходит все к худшему и худшему состоянию» Император, почитая себя как бы высшим блюстителем церковных порядков, высказывает различные вразумления по адресу иерархов и дает ясно понять, что их деятельность не соответствует высоте их призвания. В новелле нет каких‑либо новых предписаний относительно избрания епископов, но тем больше настойчивых и довольно новых указаний относительно прочих клириков Император не одобряет того, что при избрании клириков и дальнейшем возвышении их в церковных степенях не обращается внимания на достоинства их жизни и церковно–учительные способности. Он порицает обыкновение, по которому движение в приобретении высших должностей определяется старшинством службы, а не действительными заслугами. Лиц, занимающих определенные церковные степени, но не показывающих себя достойными этого положения, император прямо предписывает лишать их должностей. Так как новелла обращает особенное внимание на способность лиц, принадлежащих клиру, к учительству церковному, то здесь довольно места уделяется вопросу о церковных учителях. Законодатель подробно регламентирует положение этих последних Император назначает им определенное жалование, он поощряет их К принятию сана иерейского, выражая при этом сожаление, что нe У всех учителей есть стремление занимать церковные степени; ов настойчиво указывает, что монахи не должны быть предпочтительно перед лицами мирскими выбираемы в учителя церковные, разъясняя, что мирянин в этом случае ни в чем не уступает монаху, если первый обладает несомненными способностями к прохождению должности учителя.[280] Есть новелла, которой император хочет защитить право хартофилаксов от притязаний некоторых архиереев. Некоторые архиереи, проживавшие в Константинополе, вместо того, чтобы жить в своих епархиях, из честолюбия пришли к мысли, что хартофилаксу непристойно восседать вместе с епископами в синоде; они хотели дать ему какое‑то особое, менее почетное место на соборе. Император решился ограничить такое притязание. Он доказывает, что хартофилакс заседает наравне с епископами в синоде по древним правилам. И как бы в наказание архиереям, позволившим себе несправедливые домогательства, император дает распоряжение, чтобы провинциальные архиереи, проживавшие в столице, выехали в свои епархии для исполнения своего прямого пастырского долга[281] В числе новелл встречаем и такую, которой частью подтверждается, частью вновь узаконивается размер сбора, получаемого епископом со своих пасомых ввиду его материального обеспечения (издана в 1086 г.). Трудно сказать, чем вызван этот закон — тем ли, что епископы старались получать от пасомых больше определенного, или же тем, что пасомые неусердно вносили известную плату в пользу епископа. Возможно, что законодатель имеет в виду случаи и того и другого рода. Епископ, по новелле Алексея, получает известную плату от пасомых как деньгами, так и натурой. Размеры сбора довольно значительны, если принять во внимание разнообразие вносимого в качестве подати архиерею. В той же новелле определен размер платы, вносимой в пользу архиерея известным лицом, посвящаемым в священники.