Исторические портреты

Ответ пришёл через четыре месяца. Корнилову разрешили лишь временно исполнять должность, а назначение состоялось через полтора года.

Окунувшись в первые дни в канцелярскую заводь, Корнилов ужаснулся. «Входящих» и «исходящих» бумаг за прошлый год через канцелярию «прошелестело» семьдесят тысяч!

Лазарев посмеивался:

   — Бумажная канитель увеличилась за моё время вдвое, а толку в делопроизводстве не прибавилось. Всё вконец запутывают столичные борзописцы.

Корнилов никогда не жаловался на усталость от работы, но тут не выдержал:

   — От бумаг, ваше превосходительство, голова идёт кругом, а путаница неимоверная. Дозвольте мне заняться делом на практике. Бумага потерпит. Мне кажется, больше пользы от моего присутствия на кораблях. Смотреть за порядком в арсеналах, экипажах, госпиталях. Думается, отчёты оттуда наполовину враньё.

Командир флота был согласен, но при одном условии.

   — Все наши ответы Меншикову должны пересылаться без задержки. Приучите свою канцелярию пунктуальности. Главный штаб задержек не терпит. А вам без инспекции никак не обойтись. Начинайте с Николаева, потом вместе пойдём в Одессу, Севастополь, Новороссию.

В прошлые годы, начиная с брига «Фемистокл» и на других кораблях, Корнилов всегда выпрашивал у начальства недостающих в штате унтер-офицеров и мичманов. А без них как без рук. Иногда месяцами матросами верховодил старослужащий матрос. А всё происходило потому, что по команде Главного штаба в Николаеве давно прикрыли Морской корпус, а из Петербурга молодых офицеров присылали вполовину меньше требуемого. В Николаеве осталась лишь штурманская рота.

Проверив подготовку штурманов, Корнилов остался недоволен. «Нет ни успеха наук, ни гимнастики, столько нужной для развития способностей». При другом смотре — экзаменовал желающих в юнкера: «Очень мало способных, другие из рук вон как слабо приготовлены, а мальчики уже не первой молодости».

Здесь же, в Николаеве, готовили мальчиков из дворянских семей для службы юнкерами. Юнкера добровольно поступали на корабли унтер-офицерами и после экзамена становились мичманами. Пока таким образом на Черном море пополняли недостаток офицеров.

Первое впечатление начштаба удручающее. «Экзаменовал кандидатов в юнкера. Плохо. Очень плохо». Оно и немудрено. Подростки жили вразброд, на частных квартирах, занятия посещали от случая к случаю. При первой встрече изложил Лазареву своё мнение.

   — Надобно юнкеров учить в школе, наподобие гардемарин. Только так подготовим достойную смену.

Комфлота согласился, поручил всё обдумать.

В мае над пароходо-фрегатом «Владимир» впервые взметнулся флаг первого флагмана флота. Лазарев решил для начала вместе с Корниловым обойти часть портов. Провожали командующего флотом и нового начальника штабом. Среди свиты выделялся дряхлеющий начальник Гидрографического департамента, генерал-лейтенант Мориц Верх. Он то и дело снимал шляпу, вытирал со лба шёлковым платком испарину.

Когда «Владимир» отошёл от пристани, Лазарев спросил Корнилова:

   — Как ваше первое впечатление от Верха?

Корнилов пожал плечами, ответил недвусмысленно:

   — Староват он для этой должности. Состояние гидрографии я не успел оценить, но по прежней службе помню — с маяками у нас на театре не в порядке. Ночью на Кавказе, да и у нас в Крыму не сыщешь маячных огней, а днём они на зелёных отрогах теряются вовсе. Надобно присмотреться, видимо, он на маяках не бывает.

Лазарев удручённо махнул рукой:

   — И я к тому же толкую Меншикову не первый год. Старику скоро три четверти века, пора на покой. У нас нет ни лоции порядочной, маячная служба в загоне. Но немца в Петербурге кто-то опекает, не спроваживают на пенсию, а дело-то страдает.

Осматривая Одесский маяк, Корнилов сокрушался. В порт то и дело отовсюду гуськом тянулись купеческие шхуны, транспорта, пароходы, а хибарка маяка едва виднелась на берегу, с полусгнившим когда-то красным щитом. У пожилого смотрителя не оказалось в запасе керосина для светильников.

   — Как же вы ночью обходитесь? — удивился Корнилов.

   — Берём взаймы у греков, покуда из Николаева не привезут, — равнодушно ответил старик. — А которую ночь и без огня сидим.

Оказалось, что за последние пять лет начальства на маяк не заглядывало.

На Севастопольском рейде Корнилова ожидал 14-пушечный пароход «Метеор». На его мачте контр-адмиральский флаг, и он двинулся к Дунайскому гирлу...

Корнилов не упустил возможности проверить состояние на одном из трёх островов в Черном море, Фидониси. Ветхая хибарка и маяк представляли жалкий вид «и в расположении, и в отделке, и в содержании». Все проверенные маяки находились в запустении.

— Непонятно, — возмущался Корнилов, — как оставлять такие серьёзные вещи, как маяки, без надзора, и всё это оттого, что Верх стар. Он добился в 1850 году подчинения всех маяков непосредственно начальнику штаба флота, а вскоре вышло и «Положение о черноморских и азовских маяках».