Исторические портреты

Сражённый ядром, упал на кормовой надстройке Сеид-Али, а вскоре всю надстройку смело залпом бомбического орудия. Не потеряв надежды, противник отчаянно отстреливался, пытаясь уйти к спасительным анатолийским берегам. Но машины «Перваз-Бахри» были уже повреждены, и «Владимир», догнав его, лёг на параллельный курс. В этот момент турки открыли беспрерывный огонь. На глазах у Корнилова у кожуха упал замертво его любимый адъютант Железнов, рядом убило горниста. Это были первые, и последние, жертвы русских моряков в бою.

— Лево на борт! — распорядился Бутаков. — Заряжай картечью!

По внешнему виду избитого «Перваз-Бахри» было видно, что его время сочтено. Но Бутаков не желал больше терять своих людей. Сблизившись на пистолетный выстрел, «Владимир» залпом картечи смел половину турок на верхней палубе. Не прошло и минуты, как «Перваз-Бахри» спустил флаг и застопорил машины.

Внезапная тишина повисла над морем, где только что гремела канонада, свистели ядра, рвались бомбы, кипело от всплесков море.

Возбуждённо сияющий Бутаков, с перемазанным угольной копотью лицом, скомандовал:

   — Барабаны, дробь! — это означало отбой тревоги.

Тут же на «Перваз-Бахри» направилась шлюпка с вооружёнными матросами, для взятия пленных на призовом судне, а следом баркас с унтер-офицерами, машинистами, кочегарами.

Корпус «Перваз-Бахри» оказался пробитым в нескольких местах, переборки внутри разворочены.

   — То-то наши бомбические пушки хороши, — обрадовался Корнилов.

На корме «Перваз-Бахри» испуганно толпились пленные, 9 офицеров и 84 матроса. Корнилов приказал оказать помощь раненым пленным, похоронить более тридцати убитых из команды. Он сам обследовал взятый трофей.

Удивляясь меткости канониров «Владимира», сказал Бутакову полушутя:

   — Ваши молодцы, Григорий Иванович, впредь должны целить разумно. И неприятеля выбить, и приз сберечь.

Корнилов решил, не задерживаясь, идти в Севастополь.

Четыре часа латали пробоины, чинили рулевое управление машины. С «Владимира» на захваченный пароход завели буксир, и в это же время матрос с марса крикнул:

   — Вижу паруса по румбу вест! — И через две-три минуты, продолжая наблюдать: — Вижу мачты по румбу зюйд!

Вахтенные офицеры, Бутаков и Корнилов, силились не столько разглядеть, сколько угадать внезапно появившиеся эскадры. Бутаков вопросительно посмотрел на Корнилова. Тот минуту-другую смотрел на юг, в сторону только что появившихся мачт, затем перешёл на другой борт. Всматриваясь в медленно двигающиеся из-за наступившего штиля корабли, Корнилов размышлял: «С момента расхождения с эскадрой Новосильского прошло более десяти часов. За время боя «Владимир» тоже значительно удалился к северу. Следовательно, это и есть эскадра Новосильского. Паруса же обнаружении к югу — это, видимо, эскадра Нахимова. С ним-то и надо ему встретиться и передать важные новости. Но до Нахимова далеко, а скоро ночь».

— Берите на румб вест, Григорий Иванович, — не поворачиваясь, проговорил Корнилов, — и прикажите не мешкать. Нам до темноты необходимо встретиться с Новосильским, — он указал подзорной трубой на запад.

Всё подтвердилось ещё до наступления сумерек, когда «Владимир» встретился с этими судами. Это оказалась эскадра Новосильского, следовавшая на соединение с Нахимовым... Рассказав о бое с «Перваз-Бахри» и передав пакет для Нахимова, Корнилов расстался с Новосильским, и «Владимир» с призом на буксире взял курс на Севастополь.

Высоко оценил действия экипажа «Владимира» Корнилов:

«Капитан, офицеры и команда «Владимира» вели себя самым достойным образом. Капитан-лейтенант Бутаков распоряжался как на манёврах; действия артиллерией были и быстры, и метки, чему лучшим доказательствами служат разрушения, ими проведённые на неприятельском судне. Состоявшие при мне флаг-офицеры лейтенанты: князь Барятинский, Железнов, Добровольский и Ильинский, не имея у себя дела по флагманской части, поощряли команду своим примером и указаниями. Лейтенант Железнов, подававший большие надежды, был убит картечью на кожуховой лодке, откуда замечал действия наших ядер.

Смею надеяться, что первое пароходное дело в истории флота удостоится высочайшего внимания и не отказано будет вознаградить отличившихся офицеров, в особом списке поименованных, наградами, к коим представляются».