Исторические портреты

   — На «Трёх иерархах» сигнал: «Гнать неприятеля», — доложил Круз Спиридову.

   — С Богом, Александр Иванович, держитесь в кильватер «Европе». Проверьте готовность абордажных партий, музыкантов наверх. Отрепетовать сигнал «Гнать неприятеля!».

Объединённая русская эскадра под свежим норд-норд-остом спустилась в пролив. Спустя два часа корабли выстроились в боевой порядок и, поворачивая один за другим на зюйд-ост, устремились к турецкой эскадре.

За ночь турки успели перестроиться и усилить свои позиции.

Накануне вечером, втайне от капитанов, с кораблей сошёл на берег Хиоса турецкий главнокомандующий. Сейчас на юте «Реал-Мустафы» напряжённо следил за русскими кораблями флагман Гассан-паша. Настроение у него поднималось. «Эти русские неучи идут, не перестраиваясь, кильватерной колонной в самое пекло». Он передал приказ: «Капитанам открывать огонь самостоятельно...»

«Но что это? Русские подошли на пушечный выстрел и молчат? Вот уже ясно видны фигуры русских офицеров». Гассан-паша приказал открыть огонь. Беспорядочная пальба турок, а артиллеристы они были неважные, не остановила противника, и корабли продолжали устрашающе надвигаться. Стали слышны команды, подаваемые на них русскими офицерами. Гассан-паше становилось не по себе: «Аллах возьми их, не думают же они проломиться сквозь две линии моих кораблей?» Но вот на шканцах русского флагмана прозвучала новая команда, на солнце сверкнула сталь клинка. Спиридов выхватил из ножен шпагу и скомандовал:

   — Музыкантам играть до последнего. Сигнальным подать сигнал: «Начать бой с неприятелем».

С обнажённой шпагой переходил он от борта к борту. С первыми звуками марша прогремел одновременный залп двухсот с лишним пушек авангарда. «Европа» вплотную приблизилась к первой линии турецких кораблей.

   — «Европа» ворочает влево! — со шканцев, перекрывая грохот, донёсся встревоженный голос мичмана.

Спиридов перегнулся через перила. «Европа», резко наклонившись, быстро уваливалась влево. Через минуту Спиридов разглядел на шканцах не отличавшегося ранее трусостью побледневшего капитана 1-го ранга Клокачева. Что было сил, сквозь шум и лязг, Спиридов крикнул в рупор:

   — Поздравляю вас, матросы!

Клокачев услышал, затряс кулаком перед лицом местного лоцмана. Тот клялся во весь голос, что «Европа» якобы следует прямо на мель.

Спиридов лихорадочно соображал: «Если по уставу ждать «Европу», уйдёт время, турок опомнится...»

   — Александр Иванович, — приказал он Крузу, — занимайте немедля место корабля господина Клокачева.

«Святой Евстафий» вышел в голову авангарда, принимая на себя всю мощь огня турок. Вскоре вражеские ядра перебили почти все снасти и такелаж «Святого Евстафия», паруса обмякли, корабль по течению медленно дрейфовал прямо к борту «Реал-Мустафы», который был объят пламенем.

   — Приготовиться к абордажному бою! — Сверкнув клинком шпаги, Спиридов повернулся к музыкантам: — Играть громче, играть до победы.

И вот уже русские моряки открыли огонь из пистолетов и ружей по туркам. Четверть часа спустя бушприт «Святого Евстафия» ткнулся в левый борт «Реал-Мустафы». Громкое «Ура!» заглушило всё. Матросы и армейский батальон бросились на абордаж. Будто смерч ворвался на верхнюю палубу турецкого флагмана. Реи и ванты «Святого Евстафия» были сплошь усеяны стрелками, которые расчищали дорогу абордажной команде. Здоровенный детина спрыгнул с фор-марсареи прямо в гущу турок, размахивая абордажным топором, прорвался к грот-мачте, ловко взобрался на неё и протянул руку к зелёному флагу с полумесяцем. Сбоку по руке полоснули ятаганом, и она повисла плетью. Сквозь пороховой дым было видно, как матрос, держась ногами за стеньгу, схватил флаг здоровой левой рукой. Через минуту и она, вся в крови, простреленная, безжизненно упала. Тогда нечеловеческим усилием матрос оттолкнулся от мачты ногами, вцепился в флаг зубами и рухнул вместе с ним на палубу. Могучее «Ура!» прокатилось над обоими кораблями. Бой разгорался на всей верхней палубе, на юте наши матросы одолели турецких янычар. К ногам Спиридова опалённый и почерневший лейтенант положил изодранный в клочья кормовой флаг «Реал-Мустафы». Всё это время беспрерывно вели огонь русские единороги, почти в упор расстреливая «Реал-Мустафу». Вдоль шканцев вслед за дымом появились языки пламени. Паника незримо овладела командой турецкого флагмана. С правого борта «Реал-Мустафы», не замеченная в пороховом дыму, отвалила шлюпка с Гассан-пашой, который понял, что его корабль уже захвачен противником, а бой идёт к бесславному концу.

На фок-мачте «Святого Евстафия» начали тлеть паруса, ярко-красные огоньки медленно ползли по вантам.

— Ваше превосходительство, — Круз подошёл вплотную к Спиридову, — шлюпка ожидает вас и графа у левого борта, не ровен час, запылает всё...

   — Потрудитесь, господин Круз, заняться тушением пожара на баке. — Спиридов и сам видел, что огонь перекидывается постепенно на «Святого Евстафия». А ведь ему командовать всей авангардней...

Круз еле разыскал в каюте побледневшего Фёдора Орлова и обратился к нему без церемоний: