Исторические портреты. 1613 — 1762. Михаил Федорович — Петр III

Вероятно, так и было. Но император и его советники и захотели все же открыто принимать русского царевича при дворе. Сами же, придерживаясь тактики выжидания и не отваживаясь бросать открытый вызов Петру, зондируют почву в Лондоне, сообщают королю о прибытии русского претендента на трон — сына и противника царя.

Петр начинает беспокоиться по поводу долгого отсутствия сына. Приказывает генералу Вейде, потом А. Веселовскому искать его. Пишет письмо Карлу VI. В конце концов к весне 1717 года, местонахождение беглеца узнают. Веселовский на аудиенции у императора передает послание царя. Тот отрицает, что он что-либо знает о царевиче. Но месяц спустя в письмах Петру признает, что сын находится у него что он, император, «со всяким попечением" будет беречь его, чтобы тот «не впал в неприятные руки".

В то время международное положение России резко ухудшилось — осложнились отношения с членами Северного союза и ведущими державами Западной Европы. Император тянул время, не выдавал беглеца. Более того, царевича услали еще дальше — в Неаполь, отвоеванный Австрией у Испании в пору борьбы за испанское наследство.

Но за царевичем всюду следовал капитан А.И. Румянцев, посланный Петром. Вскоре в Вену прибыл опытный дипломат П.А. Толстой. Он передает императору новое послание царя, который прямо указывает на то, что ему известно о замках Эренберга и Неаполя, где его сына держат «под крепким караулом». Для Вены обстановка осложняется — становится ясно, что Австрии грозит вооруженное вторжение. По настоянию Толстого его допускают для свидания с царевичем. Состоялось оно 26 сентября 1717 года.

«Мой сын! — читает Алексей Петрович письмо отца. — Понеже всем известно, какое ты непослушание и презрение воли моей делал, и ни от слов, ни от наказания последовал наставлению моему; но, наконец, обольстя и заклинаясь Богом при прощании со мною, потом что учинил? Ушел и отдался, яко изменник, под чужую протекцию, что не слыхано не точию междо наших детей, но ниже междо нарочитых подданных, чем какую обиду и досаду отцу своему и стыд Отечеству своему учинил».

Конец письма показывает степень гнева отца и надежду, все-таки не угасшую до конца, на возвращение блудного сына. «Того ради посылаю ныне сие последнее к тебе, дабы ты по воле моей учинил, о чем тебе господин Толстой и Румянцев будут говорить и предлагать. Буде же побоишься меня, то я тебя обнадеживаю и обещаю Богом и судом его, что никакого наказания тебе не будет, но лучшую любовь покажу тебе, ежели воли моей послушаешь и возвратишься. Буде же сего не учинишь, то, яко отец, данною мне от Бога властию проклинаю тебя вечно, и яко государь твой за изменника объявляю и не оставлю всех способов тебе, яко изменнику ругателю отца, учинить, в чем Бог мне поможет в моей истине».

После чтения письма и увещеваний Толстого царевич попросил отсрочки. Потом он упрямо отказывается исполнить волю царя.

Нежелание Алексея вернуться домой основывалось на наивной надежде, что Австрия защитит его от отца, даже пойдет на войну с Россией. За полгода до этого он направил письмо в Петербург сенаторам, опровергал слухи о том, что он якобы умер, давал понять, что согласился на постриг по принуждению отца, выражал надежду, что его на родине не забывают.

Толстой, терпеливый и мудрый, изворотливый и хитрый, был не таков, чтобы отступить, не выполнив строгий царский наказ — любыми мерами выманить Алексея из его норы на свет Божий, вернуть домой, в Россию. За долгую службу в Стамбуле он навидался и натерпелся такого, что нынешняя его служба была, как говорится, не в службу. Недаром царь, помнивший о близости Петра Алексеевича к ненавистной ему сестре Софье в памятные и страшные дни восстания 1682 года, простил ему былые прегрешения. Однажды, в минуту откровенности, на каком-то пиру Петр пошутил, потрогав у него верхнюю часть тела, что над плечами высится, сказал:

— Эх, — мол, — голова, голова! Слетела бы ты с плеч, когда б не так умна была!

Вот эта— то умная головушка и уладила все дело, чем царь был потом очень доволен. Из отцовского письма Алексей знал о том, что в представлении отца он -изменник. Толстой внушил ему, что царь, который — де едет для свидания с ним в Неаполь, двинет в Австрию войска, собранные в Польше, и этот довод сломил его упорство.

Четвертого октября царевич пишет отцу письмо, сообщая, что «всенижайший и непотребный раб и недостойный называться сыном Алексей" едет на родину и просит прощения у государя-батюшки. Через десять дней, уничтожив в огне все свои бумаги, он выезжает из Неаполя. Толстой и Румянцев сопровождают его. По пути получает ответ отца:

«Мой сын. Письмо твое, в четвертый день октября писанное, я здесь получил, на которое ответствую: что просишь прощения, которое уже вам пред сим через господ Толстого и Румянцева и словесно обещано, что и ныне паки подтверждаю, в чем будь весьма надежен. Так же о некоторых твоих желаниях писал к нам господин Толстой, которые тако же здесь вам позволятся, о чем он вам объявит».