Исторические портреты. 1762-1917. Екатерина II — Николай II

Довольно распространенное деление царствования Александра II на «эпоху реформ» и «наступление реакции» (после 1866 года) страдает прямолинейностью и упрощенностью. Компетентный, умный и тонкий наблюдатель тех событий А В. Головнин. человек из ближайшего окружения Константина Николаевича, в письме А. И. Барятинскому 15 (27) февраля 1861 г., в первые дни отмены крепостного права, писал: «Отныне он (Александр II. — Л. 3.) приобрел себе бессмертие». И несколькими строками ниже выражал беспокойство: «…будет ли государь продолжать употреблять в дело лица, которые решались открыто признавать себя врагами этой великой реформы, как Муравьев, Долгоруков и Тимашев. „…“ Я помню, как однажды я писал графу Киселеву в Париж (русский посол во Франции. — Л. 3.), что генерал Муравьев станет Аракчеевым настоящего царствования. „…“ Император имеет бесконечно более ума и знания, чем Myравьев; он добр и желает блага России; но у Муравьева более хитрости, коварства, и со всем этим он эгоист, злой и одарен бесстыдством. Нет ничего удивительного, если он скоро станет всемогущим, так как теперь он уже слишком могуществен». Прогноз Головнина сбылся, хотя это был не Михаил Муравьев, а Петр Шувалов, и после 1866 г. («Петр — по прозвищу четвертый, Аракчеев же второй» — из эпиграммы). Однако и в первые месяцы провозглашения великого акта то, чего опасался Головнин, произошло и даже превзошло его опасения. Ближайший сподвижник Муравьева в борьбе против деятелей реформы, автор контрпроекта на труды Редакционных комиссий во время их обсуждения в Главном комитете, составленного по заказу Муравьева и Долгорукова, П. А. Валуев назначен министром внутренних дел, а прежние руководители, С. С. Ланской и Н. А. Милютин, получили отставку в апреле 1861 г. Таким образом, реализация крестьянской реформы и подготовка земской попали к главному оппоненту автора концепции только что принятых «Положений 19 февраля» Н. А. Милютина — Валуеву. В 1861 г., в первый год свободы, Александр II сделал неожиданные назначения и по Министерству народного просвещения. Новый министр адмирал Е. Ф. Путятин, привыкший командовать кораблями, и попечитель Петербургского университетского округа боевой генерал Г. И. Филиппсон, известный участием в Кавказской войне, за несколько месяцев своего не только реакционного, но и нелепого управления фактически дали толчок студенческому движению, впервые так громко и сильно заявившему о себе в России.

Созданный Александром II в ноябре 1857 г., одновременно с началом гласной подготовки отмены крепостного права, Совет министров вовсе не стал кабинетом. Полностью послушный своему председателю — монарху, он созывался только по его распоряжению, в его кабинете, заседания не протоколировались, нередко прерывались, если Александр II уставал или ему становилось неинтересно. Идея единого правительства не состоялась. Напротив, по меткому выражению Валуева, Александр II придерживался в своей деятельности политики «немыслимых диагоналей», что приводило к противоречивости, непоследовательности действий правительства и грозило опасными последствиями.

Либерализм Александра II в крестьянском вопросе накануне отмены крепостного права сочетается с его самодержавной неприязнью к нарождающейся гласности, к инакомыслию, с готовностью поставить преграду «необузданности нашей литературе, которой давно пора было положить узду», как он выскажется в 1859 году. И это не было вспышкой минутного раздражения. Внутреннее неприятие «наших собственных либералов и мнимых прогрессистов» прорывается наружу в его резолюциях, инструкциях, письмах.

Генетическая связь царя-освободителя со своими предшественниками на российском престоле проявляется и в представлении о незыблемости, неограниченности самодержавной власти в России. Даже родные братья остаются верноподданными. В письме к великому князю Константину Николаевичу 18 (30) марта 1859 г. Александр II выговаривал по поводу случившейся служебной размолвки: «Ты и брат Николай, вы оба служите мне, и ваше дело состоит в том, чтобы друг другу помогать, а не ссориться». На пути к осуществлению общегосударственной задачи — отмены крепостного права — он своей волей, своим самодержавным словом вынуждал к принятию необходимых решений Секретный и Главный комитеты, подавляя оппозицию крепостников. Но точно так же, как полновластный самодержец, он закрыл либеральные Редакционные комиссии неожиданно для их членов, собравшихся на свое очередное заседание. Более того, иногородним было предложено покинуть Петербург.