Исторические портреты. 1762-1917. Екатерина II — Николай II

«Праздник крушения» — так окрестили обыватели торжества по случаю благополучного возвращения в столицу царского семейства — длился несколько дней. В церквах служили благодарственные молебны, воспитанники учебных заведений были освобождены от занятий, толпы людей вышли на улицу посмотреть на торжественную процессию во главе с императором и его семьей. В общем хоре славословий как-то потонуло сознание того, что для многих людей и семей случившееся явилось подлинной катастрофой: двадцать человек погибли в аварии, семнадцать, и среди них два офицера, были тяжело ранены. Характерна изданная генералом Богдановичем картинка для народа: обломки царского поезда, груда тел убитых и раненых — а в отдалении царь с семьей в сиянии небесных лучей.

Министр путей сообщения К. Н. Посьет был отправлен в отставку, но в обществе ходили слухи, что причина аварии — не гнилые шпалы, а очередное покушение на царя.

Зимой 1883 г. такие же слухи сопровождали несчастный случай с императором, когда, выпав из саней, он сломал руку Чтобы не повредить авторитету коронованной особы, в печати лишь глухо сообщили о болезни Александра III, что и породило домыслы о новом покушении. Они не прекратились и с появлением успокоительных бюллетеней о здоровье императора, опубликованных по настоянию Победоносцева. Страна, казалось бы, успокоенная, замиренная, продолжала жить в ожидании возобновления борьбы, вроде бы уже завершившейся. Ощущение нависшей опасности не покидало императора, с годами все более уверенно чувствовавшего себя на троне. Н. А. Бенуа, встретив Александра III в 1889 г. в Мариинском театре, навсегда запомнил случайно перехваченный взгляд царя — грозный и тревожный одновременно. По словам художника, это был взгляд человека, ежесекундно опасающегося за свою жизнь и за жизнь своих близких.

Характерна помета, сделанная Александром III на полях следственного дела новых первомартовцев — А. И.Ульянова и его товарищей, арестованных накануне подготовленного ими покушения на царя 1 марта 1887 г.: «На этот раз Бог спас, но надолго ли?»

Но уповая на Бога, Александр III и сам не бездействовал, поставив главной задачей своего царствования всемерное укрепление единодержавия, искоренение всего, что служит источником крамолы.

Граф П. А. Валуев передавал со слов Д. А. Толстого разговор его с царем при назначении министром внутренних дел. Граф Толстой сказал тогда Александру III, что не признает «крестьянской России», и добавил: «Ваши предки создали Россию, но они нашими руками ее создали». По словам Толстого, государь «покраснел и отвечал, что он этого не забывает».

И царь и министр вполне сошлись как в понимании роли дворянства, так и в определении приоритетов текущей политики. Правящий в крестьянской стране, Александр III был поистине дворянским царем. По сути, у него в выборе социальной опоры альтернативы и не было. Он нащупал ее отнюдь не только интуитивно. Целый отряд консервативных публицистов трудился над теоретическим обоснованием роли дворянства в самодержавной монархии. М. Н. Катков, К. П. Победоносцев, В. П. Мещерский, Р. А. Фадеев еще в прошлом царствовании доказывали, что самодержавие не сможет обойтись без организованной политической поддержки хотя бы части общества, и только дворянство способно ее оказать, как оказывало в предшествующие столетия. Катков справедливо обращал внимание на полную гармонию интересов самодержавия и дворянства, их взаимозависимость и взаимную нужду друг в друге. По его верному замечанию, дворянство — единственное сословие, не имеющее своих отдельных от самодержавия целей и стремлений: все иные сословия их имеют. Катков не уставал повторять об опасности упадка и оскудения дворянства, в котором всегда «с особой силой» отзывалось то, что «вредно русскому государству». Сделав ставку на этот класс феодальной России, уходящей в прошлое, Александр III должен был озаботиться возрождением его в условиях развивающегося капитализма, к которым дворянство оказалось наименее всех других сословий приспособлено. Царская политика в этом направлении оказалась последовательной и неуклонной.

В самый день коронации — 15 мая 1883 г. — как бы для того, чтобы подчеркнуть нерасторжимость единства самодержавия и дворянства, выходит указ царя о возмещении помещикам из казны выкупных платежей, от которых освобождались крестьяне. Помещики получали 80% выкупной суммы и в придачу — 8,5% от стоимости надела. Тогда же в Москве император на собрании волостных старшин, прибывших на коронацию, обратился к ним с призывом во всем подчиняться «своим предводителям дворянства». Подобная формулировка не была обмолвкой, обычной для раскладной речи императора. Она воспринималась как директива о руководящей роли дворян на местах, идущей на смену былой их вотчинной власти.