Исторические повести. Компиляция

Хорезм-шах Мухаммед сел в большую лодку. Джигиты погрузили в нее узкие кожаные ящики с его золотом и драгоценностями и ввели любимого гнедого коня. Лодка отчалила от родного берега. Вода стремительно понесла ее вниз по течению, но гребцы упорно работали веслами и шестами, направляя лодку на другую сторону.

Тяжелая лодка не могла пристать к иранскому берегу из-за подводных камней. Тогда векиль приказал высокому сухопарому воину, работавшему гребцом, перенести шаха из лодки на берег. Кряхтя, он подхватил себе на спину дородного Мухаммеда и, шагая по воде, дошел до берега.

Сойдя на камни, шах спросил:

– Как звать тебя и откуда ты?

– Я пахарь, батрак Курбан-Кызык. Я оставил семью на клочке земли, которую мне дает в аренду Инаньч-хан. С ним же я спасся после бегства из Бухары. Тогда ночью, во время вылазки, я был перед желтым шатром татарского хана и думал его зарубить, но наши джигиты почему-то струхнули и повернули в сторону Джейхуна. За ними помчался, как взбесившийся, и мой сивый жеребец. А потом уже мы едва унесли ноги.

– Почему тебя зовут Курбан-шутник? – спросил хан. – Вид у тебя совсем не веселый.

– Зовут меня Курбан-шутник потому, что я, к моему горю, говорю только правду, но всегда невпопад. Никогда я не знаю, что следует, а чего не следует говорить. За это меня прозвали «шутник» и часто бьют за правду, ну, и я тоже даю сдачи.

– А ты меня раньше когда-либо видел?

– Нет, видеть не видел, но вспоминал часто – ведь когда с нас выколачивали налоги, то хаким всегда говорил, что «это для хана». Тут мы тебя и вспоминали…

Хорезм-шах усмехнулся. Он спросил у своего векиля золотой динар и передал Курбану.

– Пусть этот воин Курбан поедет со мной дальше. Он умело перетаскивает через канавы, и он будет мне говорить правду.

– Я повинуюсь, великий падишах, – сказал Курбан. – Тебя нести – дело нетрудное, все одно что тащить большой куль с зерном. Но только разреши мне еще раз переправиться на ту сторону, чтобы взять мои сапоги.

– Разрешаю.

Падишах сел на коня и следил, как высокий, сутулый, с длинной худой шеей Курбан в мокрых шароварах, засученных выше колен, помогал переносить на берег драгоценные кожаные мешки.

Затем лодка уплыла на другую сторону реки, забрав Курбана.

Когда хорезм-шах на гнедом коне взбирался по крутой дороге, на берегу поднялась тревога. Все указывали вдаль, на север, где на холмах клубились рядом пять густых столбов дыма. Это был страшный знак: враг приближался большими отрядами.

– Все лодки сейчас же спустить вниз по течению! – приказал Мухаммед. – Нельзя позволить татарам переправиться на эту сторону! – И шах погнал гнедого коня.

Отыскивая следы хорезм-шаха, двадцать тысяч татар под начальством Джебэ-нойона и Субудай-багатура прибыли к берегу Джейхуна.

Никто не помешал их переправе. Берег был пуст, все население Келифа бежало. Хотя никаких лодок не было, но, выполняя приказ Чингисхана – «мчаться и не останавливаться», – татары изготовили из дерева нечто вроде больших водопойных корыт, обтянули их бычьими шкурами и сложили туда свое орудие и одежду.

Спустив лошадей в воду, татары уцепились руками за их хвосты, прикрепив к себе эти деревянные корыта так, что лошадь тащила человека, а человек тащил корыто.

Этим способом все татары в один день переправились через стремительный Джейхун.[110]

Но хорезм-шах был уже далеко, он быстро уходил на запад.

Большая часть войска, следовавшая за Мухаммедом, состояла из кипчаков. Они устроили заговор. Все же кто-то посоветовал шаху быть настороже. Мухаммед каждый вечер незаметно покидал шатер, в котором должен был ночевать. Однажды утром войлок шатра оказался, как сито, насквозь пробит кипчакскими стрелами.

Опасения хорезм-шаха увеличились. Он спешил, меняя в пути направление, не зная, где спастись. Всюду он убеждал жителей укреплять города, полагаться на стены и избегать боя. От этого страх в населении возрастал, и многие бежали в горы.

Только прибыв в укрытый горами город Нишапур, Мухаммед, чтобы прогнать свою печаль, занялся там пирами и весельем.

Татары неотступно мчались по следам Мухаммеда и расспрашивали о пути его следования. Когда и в Нишапур пришло известие, что монголы близко, шах объявил, что отправляется на охоты, и ускакал с небольшим отрядом всадников, заметая за собой следы.

Татары примчались в Нишапур, по пути разграбив Тус, Заву, Рей и несколько других городов. Из Нишапура они отправили мелкие отряды в разные стороны, чтобы выяснить, куда бежал хорезм-шах. Они грабили каждый город и каждую деревню, жгли, опустошали и не щадили никого – ни женщин, ни стариков, ни детей.

Мухаммед снова собрал значительные отряды. В равнине Даулетабад, в окрестностях Хамадана, уже имея двадцать тысяч всадников, хорезм-шах внезапно был окружен татарами. Они перебили большую часть его войска. Мухаммед, одетый в крестьянскую одежду, участвовал в бою на простой, но крепкой лошади. Это была последняя встреча хорезм-шаха с татарами. Хотя силы монголов не превосходили мусульманских, но шах не сумел добиться победы, думая только о своем спасении.