Исторические предпосылки создания спецназа, 1941-1945 гг. [том 2]

Они минировали железнодорожные пути и вызывали крушения поездов. При этом партизаны стремились закладывать мины на затяжных уклонах, высоких насыпях и кривых участках пути, то есть в таких местах, где взрыв наносил наибольший ущерб. Для обеспечения длительного перерыва в движении поездов они организовывали крушения в глубоких выемках, на малых мостах, которые не охранялись или слабо охранялись, на насыпях, проходивших через болота, т.е. там, где было трудно вести восстановительные работы.

Партизаны широко осуществляли диверсии и на автомобильных дорогах: устраивали перекопы, завалы, пожары (на лесных дорогах), обвалы (на горных трассах), минировали их, разрушали дорожные сооружения. Кроме того, немалый ущерб вражескому автотранспорту наносило нарушение работы дорожной службы противника. Так, партизанский отряд Лебедянского района Сумской области, действуя недалеко от линии фронта, 27 сентября 1941 года уничтожил вражеского регулировщика и переменил направление дорожных указателей. В результате фашистская автоколонна пошла по ложному направлению. Командир отряда сообщил об этом советскому командованию, по заблудившейся автоколонне удалось нанести мощный артиллерийский удар, который уничтожил ряд машин с военными грузами.

Различные способы диверсий применяли партизаны на водных коммуникациях. Среди них минирование фарватеров, разрушение мостов при помощи сплавных мин, уничтожение и перестановка бакенов, закладка на судах мин замедленного действия и т.д. Так, летом 1943 года партизаны из соединения А.Ф. Фёдорова произвели диверсию на реке Припять с помощью самодельной мины. Подорвавшись на этой мине, затонули буксир и баржа с воинскими грузами.

Те партизанские формирования, которые в своей боевой деятельности ориентировались преимущественно на диверсии, обычно не имели больших потерь, сохраняли высокую маневренность, могли систематически наносить чувствительные удары по врагу.

Тактика диверсионных групп обычно выглядела следующим образом. После предварительной разведки подступов к объекту и тщательного изучения режима его охраны группа в наиболее удобный момент выходила на железную или шоссейную дорогу, закладывала мину (фугас), а затем отходила в условленное место, откуда можно было наблюдать за результатом диверсии и затем незаметно скрыться.

В первые месяцы борьбы в тылу врага партизаны использовали в основном самодельные, а также некоторые армейские табельные мины, которые предназначались для других целей, поэтому не всегда могли

удовлетворить их требования. Проявляя сметку и изобретательность, партизанские умельцы усовершенствовали многие образцы имевшейся в отрядах минно-подрывной техники. В результате арсенал партизанских диверсионных групп пополнился необходимыми, порой совершенно неожиданными видами мин, секрет которых был известен только изобретателю и исполнителю диверсионной акции.

Помимо взрывных устройств партизаны довольно успешно применяли для диверсий всевозможные подручные средства. В некоторых отрядах были устроены специальные мастерские, где ковали клинья для крушения эшелонов на железных дорогах, изготавливали всевозможные «ежи» и «шипы» для прокола шин автомобилей и другие несложные приспособления. Партизаны подпиливали и сжигали деревянные мосты, растаскивали рельсы, выкапывали и сжигали шпалы, что приводило к крушениям транспортной техники врага. Одновременно с этим они рвали телефонные и телеграфные провода, подпиливали и валили опорные столбы вражеских линий связи.

Хорошо подготовленные диверсии, совершаемые небольшой группой партизан, давали гораздо больший эффект, чем бой целого партизанского соединения с войсками противника. В то же время практика осуществления плановых массовых диверсий доказала, что воздействие на тылы противника с помощью диверсий может носить не только оперативно-тактический, но и стратегический характер. В данной связи надо отметить, что в ходе партизанской войны именно диверсии дали 55 процентов потерь противника в живой силе и свыше 85 процентов урона в технике. Но к пониманию первостепенной важности диверсий на коммуникациях противника советские руководители пришли достаточно поздно.

Григорий Матвеевич Линьков о диверсиях на железной дороге:

«Мне кажется, что и теперь не всеми генералами и офицерами еще по-настоящему оценено военное значение крушения воинского эшелона как боевой операции.