Исторические рассказы и анекдоты из жизни Русских Государей и замечательных людей XVIII–XIX столетий

— В какой рясе ты у Царя был?

— В новой голубой, атласной.

— Давай ее!

Поп достал, дьякон надел ее.

— Что ты делаешь?

— Иду вместо тебя. Ты знаешь, что мы похожи. Он примет меня за тебя.

И дьякон отправился. Является к Царю, который, по случаю праздничного дня, был окружен всеми придворными.

— А! — сказал Петр. — Отгадал?

— Точно так, Ваше Величество.

— Ну, сколько верст от земли до неба?

— 240 000 миллионов верст.

— Врешь!

— Никак нет, велите проверить.

— Ну, хорошо, велю. А чего я стою?

— 29 сребреников.

— Так мало?!

— Больше не стоите. Ваше Величество. Спаситель, Царь Небесный, был продан за тридцать сребреников, а вы. Царь земной, одним сребреником меньше.

— Верно, — сказал Петр, смеясь. — А что я думаю, того не отгадаешь.

— Нет, отгадаю. Вы думаете, что я поп Семен, а я дьякон Каллистрат, его родной брат.

— Ну, молодец Каллистратушка! Напишите владыке, что я прошу сейчас же посвятить Каллистрата во священники и назначить в дворцовую церковь. (6)

* * *

Петр Великий не раз устраивал свидания с королями Польским и Датским. В одно из таких свиданий Их Величества, после веселого обеда, заспорили о том, чьи солдаты оказывают больше храбрости и безпрекословного повиновения. Всякий хвалил своих.

— Я советовал бы тебе молчать про твоих саксонцев, — сказал Петр королю Польскому, — я их отлично знаю: они немногим лучше трусов-поляков, а ваши (продолжал он, обращаясь к Датскому), как ни стары, но против моих новых не годятся.

Так как собеседники не уступали, то решено было произвести опыт.

— Прикажите призвать сюда по одному из ваших солдат, — сказал Петр, — самого храброго и верного, по вашему мнению, и велите броситься из окна. Посмотрим, окажут ли они безпрекословную готовность исполнить ваше повеление, а я в своих уверен и если бы хотел из тщеславия обесчестить себя, пожертвовав человеком, то каждый безпрекословно исполнил бы приказание. (Надо знать, что дело происходило в третьем этаже.)

Начали с датчан. Призвали одного из самых неустрашимых и преданнейших королю гренадеров. Король приказывает ему броситься из окна. Гренадер падает пред своим Государем на колени и умоляет о пощаде. Но король непреклонен и повторяет приказание. Солдат плачет и просит, по крайней мере, сказать ему его вину и дать время на покаяние.

Петр засмеялся и сказал королю:

— Полно, брат, дай ему время на покаяние. А с твоими саксонцами и пробы делать не стоит — только осрамишься. — Затем Петр призывает своего офицера и приказывает ему ввести какого-нибудь солдата, первого попавшегося. Входит русский солдат. Государь приказывает ему броситься из окна. Тот идет к окну и, перекрестясь, заносит ногу на подоконник.

— Остановись! — кричит ему Государь. — И выйди вон: мне тебя жаль.

Собеседники Петра были поражены и просили Царя наградить солдата офицерским чином. Русский Царь отвечал, что у него все солдаты таковы, так что пришлось бы всех произвести в офицеры.

— Не хотите ли, — продолжал он, — испытать других. Выбирайте сами самого храброго, по вашему мнению, и я уверен, что он поступит так же.

Но государи не хотели продолжать опыта, а настаивали на пожаловании солдата офицерским чином. Петр согласился на их просьбу, призвал гренадера и поздравил его офицером, а короли пожаловали ему от себя по сто червонных. (3)

* * *

Петр Великий весьма любил и жаловал Ивана Михайловича Головина и послал его в Венецию учиться кораблестроению и итальянскому языку. Головин жил в Италии четыре года. По возвращении оттуда. Петр Великий, желая знать, чему выучился Головин, взял его с собою в Адмиралтейство, повел его на корабельное строение и в мастерские и задавал ему вопросы. Оказалось, что Головин ничего не знает. Наконец Государь спросил:

— Выучился ли хотя по-итальянски? — Головин признался, что и этого сделал очень мало.

— Так что же ты делал?

— Всемилостивейший Государь! Я курил табак, пил вино, веселился, учился играть на басу и редко выходил со двора.

Как ни вспыльчив был Государь, но такая откровенность очень ему понравилась. Он дал ленивцу прозвище князя-баса и велел нарисовать его на картине сидящим за столом с трубкою в зубах, окруженного музыкальными инструментами, а под столом валяются металлические приборы. Государь любил Головина за прямодушие, верность и таланты и в шутку всегда называл его «ученым человечком», знатоком корабельного искусства.

Петр Великий вздумал, по корабельному обычаю, купать не бывавших еще в Каспийском море. Государь и себя не исключал при этом. За ним последовали адмирал и прочие, хотя некоторые боялись, сидя на доске, трижды опускаться в воду.

Всего более вышла потеха при купании Ивана Михайловича Головина, которого Петр обыкновенно называл «адмиралтейским басом». Государь стал сам его спускать и со смехом говорил: — Опускается бас, чтоб похлебал каспийский квас! (3)

* * *

Всем известны слова Петра Великого, когда представили ему двенадцатилетнего школьника Василия Тредьяковского.

— Вечный труженик!

Какой взгляд! Какая точность в определении!