Исторические шахматы Украины

Добрянский переселился в Вену. Последние годы жизни он сосредоточился на занятиях публицистикой. Слово русинского лидера было авторитетно не только для одноплеменников, но и для прочих населявших Австро-Венгрию славянских народов – сербов, чехов, словаков, хорватов. Исключение составляли лишь поляки.

Следует отметить, что статьи Адольфа Ивановича о единстве Руси во многом не утратили актуальности до сего дня. Противники русского движения требовали, чтобы австрийские русины перестали называть себя русскими. Дескать, для того, чтобы не смешиваться с великорусами, которые будто бы являются не славянами, а обрусевшими финнами и татарами (сей «аргумент» часто используется украинскими «национально сознательными» деятелями и поныне).

В ответ Добрянский указывал, что восточные русские (великорусы) и западные русские (малорусы и белорусы) – это одна нация. Не подлежит сомнению, что восточные русские ассимилировали некоторые финские и татарские племена. Точно так же как западные русские сделали это в отношении части половцев, хазар, литовцев. Но такое «мнимое загрязнение» славянской крови не привело и не могло привести к разделению русской нации.

Адольф Иванович приводил в пример немцев, ассимилировавших «великое множество полабских славян», а также славяно-летских пруссов, поморян, латышей и финнов (эстов). «Даже теперь, – продолжал он, – немцы еще нисколько не перестали посредством поглощения славян Познани и Лужиц загрязнять свою кровь… Несмотря на то, я не думаю, чтобы вовсе не смешанные с летскими и финскими элементами и даже менее смешанные со славянскими южные немцы, в видах сохранения своего более чистого немецкого происхождения, были склонны отделять себя по происхождению от северных немцев и даже сделавшееся им милым имя «немцы» («deutsche») заменять другим».

Выступал Добрянский и против попыток заставить коренных жителей Австрийской Руси отказаться от русского литературного языка, подменив его новосо-здаваемым «украинским». Адольф Иванович указывал на роль поляков в стремлении произвести эту подмену: «Все польские чиновники, профессора, учителя, даже ксендзы стали заниматься по преимуществу филологией, не мазурской и польской, нет, но исключительно нашей, русской, чтобы при содействии русских изменников создать новый русско-польский язык», – констатировал он. В результате русский народ в Галиции должен вести из-за русского языка отчаянную борьбу «с вековыми своими врагами – поляками и их орудием, так называемыми украинцами», а в Закарпатье такую же борьбу «с мадьярами, этими самыми свирепыми гонителями всего русского, стремящимися к искоренению русского языка».

…До самой смерти оставался Добрянский верен своим убеждениям. Умер он в 1901 году. В 1928 году ему было открыто два памятника – в Ужгороде и Михаловцах. Но в 1939 году оба памятника были снесены – в Ужгороде венгерским фашистским режимом, а в Михаловцах – словацким фашистским режимом.

Сегодня его тоже стараются забыть. Слишком многим он неудобен. И не только своими взглядами. Повторю еще раз: Добрянского пытались подкупить – высокими должностями, материальным благосостоянием, наградами. Его преследовали, сажали в тюрьму, старались запугать и даже убить. Но он не продался и не испугался, продолжал защищать интересы своего народа. Найдется ли среди современных украинских политиков хотя бы один такой деятель? Вряд ли. Может, потому и молчат о Добрянском?

Двуликий Янус украинофильства Владимир Антонович

Нельзя сказать, что имя этого деятеля сегодня в Украине неизвестно. Его чтут, о нем говорят, пишут статьи и книги, переиздают его сочинения. Но в число главнейших кумиров современного украинства он не включен. Подлинное значение этого человека остается сокрытым в наше время. Как сокрыто оно было и для его современников. Играя главную роль в украинском движении, он умел находиться в тени. Звали его Владимир Бонифатьевич Антонович.

Правда, отчество Бонифатьевич принадлежало ему только номинально. Бонифатий Антонович покрыл своим именем грех жены. Настоящим отцом будущего украинского деятеля являлся выходец из Венгрии Янош Джидай, с которым втайне от мужа сошлась польская шляхтянка. Таким образом, согласно тогдашним нравственным законам, родившийся 30 января 1834 года ребенок был незаконнорожденным. Что, конечно, нельзя ставить ему в вину. Тем более что рос мальчик весьма способным. По окончании гимназии поступил на медицинский факультет Киевского университета. Закончил его. Стал врачом, но вскоре осознал, что медицина – не его призвание. В 1856 году вступил на другой факультет того же университета. На сей раз на историко-филологический.

В стороне от общественной деятельности он тоже не стоял. В семье Владимир воспитывался как патриот Польши. Естественно, что в период учебы в университете он примкнул к польской студенческой гмине (общине).