Исторические силуэты

Тихая будничная работа молодого гласного не устраивала. Масштабы канализационно-водопроводной комиссии не могли удовлетворить личные амбиции. Его натура требовала острых ощущений, ярких впечатлений, рискованных предприятий. «Флибустьерские» черты характера, о которых много судачили друзья и недруги, давали, о себе знать еще тогда, когда имя его было мало кому известно. В одном частном письме А. И. Гучков сказал о себе, что он человек «шалый»^{207}.

Общественный темперамент не только заставлял его выполнять множество разнообразных обязанностей, но и неоднократно отправлял этого купеческого сына в самые «горячие точки» политической жизни как внутри страны, так и вне ее. Встав «на стезю общественного служения», он никогда не был просто путешественником, т. е. человеком, комфортно и не спеша созерцающим и изучающим красоты природы, памятники искусства, достижения цивилизации. В дошедших до нас многочисленных его письмах, написанных в различные годы друзьям, родственникам, знакомым из Сибири, стран Европы, Ближнего и Дальнего Востока, Африки, фраз о красотах пейзажа, музеях, местных обычаях и нравах, т. е. о всем колорите и экзотике, привлекавших многих путешественников, чрезвычайно мало. И это не было случайным. Центр его интересов лежал в плоскости политических и социальных вопросов. Посещая, скажем, Париж, он стремился в первую очередь попасть на заседания парламента, побывать на выступлении какого-либо политического лидера, лично встретиться с кем-нибудь из общественных деятелей. И только потом, если позволяло время, посетить Лувр, оперу или иное примечательное место «столицы мира».

Подобная «ангажированность» характерна для биографий многих политиков. В этом смысле будущий председатель российского парламента и министр Временного правительства не являлся исключением. Вот, например, его письмо жене из Стамбула (Константинополя), датируемое 15 января 1909 г.: «Пребывание в Константинополе было очень интересным. Правда, я города совсем не видел. Не был, стыдно сказать, даже в Софии (Айя-София, бывший храм св. Софии. — А. Б.). Но зато набрался сведений-впечатлений от того неимоверного количества людей, которое я перевидал за эти дни. Вчера пробыл весь день в парламенте… Никак не могу вырваться из заколдованного- круга политических интересов»^{208}. Желание лично увидеть, узнать «из первых рук», непосредственно приобщиться к тому или иному событию отличало этого деятеля и тогда, когда он не был еще заметной политической фигурой, и когда это имя стало широко известным и в России, и за границей.

Жажда острых впечатлений, стремление проверить и утвердить себя в рискованных предприятиях были ему присущи с ранних лет. На закате жизни он признался одному из своих друзей, что в молодости мечтал «умереть красиво»^{209}. Бесконечные поездки и экспедиции часто были сопряжены со значительным риском, который А. И. Гучков преодолевал всегда с большим мужеством и хладнокровием. Что же касается неизбежных в таких случаях бытовых неудобств и неустроенности, то к ним он относился довольно равнодушно.

В 1895 г., в период обострения аитиармянских настроений в Турции, он предпринимает весьма опасную поездку по нескольким вилайетам Оттоманской империи для ознакомления на месте с положением дел. В конце 1897 г. поступил на службу в охранную стражу Китайской Восточной железной дороги и был зачислен младшим офицером в казачью сотню. С декабря 1897 по февраль 1899 г. служил в Маньчжурии, а затем уволился в запас и возвратился в Москву.

О службе А. И. Гучкова в Маньчжурии сохранилось свидетельство С. Ю. Витте, который, откровенно говоря, нашего героя терпеть не мог. Русский министр финансов, р подчинении которого находилась и Восточная железная дорога, и корпус охранной стражи, в своих воспоминаниях счел необходимым заметить, что «клеврет» ненавистного ему П. А. Столыпина был им уволен за вызов «на дуэль одного инженера, а так как последний отказался драться, то Гучков, счел соответственным его ударить»^{210}. Очевидно, это утверждение соответствует действительности. «Дуэльные скандалы» неоднократно встречаются в бурной биографии Александра Ивановича. За ним прочно утвердилась репутация отъявленного дуэлянта, и до самих поединков дело доходило шесть раз. Пресловутый «наследственный темперамент» и обостренное самолюбие заставляли его неоднократно посылать вызовы, невзирая на возможные печальные последствия для жизни и личной карьеры. Пожалуй, наиболее одиозным случаем в этом ряду можно считать тот, который произошел в 1908 г., когда лидер октябристов «бросил, перчатку» II. Н. Милюкову. Перспектива дуэли между лидерами двух крупнейших либеральных партий вызвала ужас в среде их друзей, которые сделали все возможное, чтобы не допустить поединка. Моральную победу в этом случае одержал А. И. Гучков, и можно предположить, что подобный исход он предвидел^{211}.